Готорн - Кэрол Гудман

«Смелый поступок, моя дорогая, но бесполезный. Там, куда я иду, очень много теней».

Я оттолкнула Рэйвена и с трудом поднялась на ноги. Ван Друд стоял во дворе у колодца. Его лицо было покрыто кровью и пеплом, волосы выжжены взрывом, одна рука безвольно болталась на плече. Он не должен был выжить — впрочем, я не уверена, был ли он живым вообще. Он так долго пил из теней, что его конечности были связаны вместе ненавистью и злобой. Когда он улыбнулся мне, часть его челюсти открылась, обнажив белую кость. Он перебросил ногу через край колодца и, взмахнув плащом, как крыльями летучей мыши, нырнул в желоб.

Он направлялся к последнему сосуду.

Ещё до того, как Рэйвен успел остановить меня, я бросилась через двор и последовала за ним в темноту.

ГЛАВА 34

Мне пришлось плотно прижать крылья по бокам в узком колодце, так чтобы они не замедлили моё падение. Я стремительно падала и падала, задаваясь вопросом, а не было ли наше путешествие к центру земли, как в романе мистера Верна. Арсиноя сказала, что сосуд был погребён под замком, но я не думала что так глубоко — и я не знала, что найду на дне колодца. Очередной лабиринт, как в Готорне? У меня не было золотой нити или рыцаря, который показал бы мне путь — как не было этого и у ван Друда. Или колодец был уловкой? Был ли он частью Волшебной страны, где я буду падать вечно?

Затем я врезалась в воду с силой, подобно удару об кирпичную стену. Холод окутал меня и смыл все чувства, кроме потребности дышать. Но как потом подняться наверх? Был ли отсюда выход? Или это была ловушка, чтобы потопить любого, кто попытается добраться до сосуда?

Подо мной я увидела что-то мерцающее и нырнула к нему. Я проплыла сквозь туннель и вынырнула в пещере, хватая ртом воздух и настолько промёрзшая, что едва смогла вытащить себя из воды. Ухитрившись вылезти на сушу, я смогла лишь лечь на спину, тяжело дыша и пристально всматриваясь на нечто похожее на потолок огромного кафедрального собора, спряденного из стекла и позумента и миллионов цветных огоньков. Возвышенный арочный свод стоял на затейливо вырезанных столбах, которые блестели как влажный песок. Потолок был усеян крошечными частичками витражного стекла — мозаика, которая складывалась в движущийся пейзаж из гор и рек, закатов и облаков, и фигур, шагавших по травянистым полям и ледяным тундрам. Фигуры складывали костры и каменные сферы, замки и церкви. Вся история человеческой расы, казалось, текла по потолку. Может быть, я умирала, и это был мой последний отблеск мира.

— Они мечтают.

Голос отвлёк меня от панорамы. Я повернула голову и увидела мужчину, припавшего к земле в нескольких футах от меня на коленях рядом с сияющим бассейном света. Только через секунду я распознала ван Друда, он очень сильно преобразился. Вода смыла кровь и пепел, но более того, выражение его лица было таким, какое я никогда не видела у него. Это было удивление.

Я перекатилась и поскольку встать я не могла — я что-то сломала при падении — я поползла к нему, таща свои безвольные крылья по песку. Бассейн был окружён каменистой кромкой. Я подтянула себя на кромку и приняла сидячее положение, чтобы посмотреть в бассейн.

Это оказался не бассейн. Это был круглый лист непрозрачного стекла, под которым плавали тёмные очертания. Это напомнило мне время, когда я ехала на коньках по замерзшему Гудзону и видела рыбу, плывшую подо льдом — и потом позже, теней.

— Это сосуд, — произнесла я. — А там тени. Но они…

— Красивые, — сказал ван Друд. — Фейри заперли их, потому что они делали людей очень могущественными.

— Они заперли их, потому что человечество уничтожало себя.

Я посмотрела на потолок и увидела, что картинки отражались от переливчатой стеклянной поверхности подобно образом в волшебном фонаре. Теперь они сражались друг с другом. Пламя мелькало на стенах, взрывы крови капали с колонн.

— Потому что они до сих пор не нашли своего хозяина. Я нашёл способ покорить тени, стеснить их свободу в машине, которая работает ради высшего блага.

— Блага? Ты называешь эту войну, которую ты сам поднял, благом?

Он цокнул языком и покачал головой, как школьный учитель, разочарованный своим любимым учеником.

— Война была вынужденным злом для достижения моей цели — освободить последние тени, чтобы у меня был полный контроль. Как только тени будут полностью впряжены в мои машины, они станут безобидными. Мир станет спокойным местом.

— Мёртвым местом, — парировала я. — Я видела твой мир. Ты полностью уничтожишь свободу воли, всю красоту…

— Вовсе нет! Посмотри на это, — он поднял руки к образам, игравшим на стенах и потолке. — Красоты не бывает без мрака. Уж ты-то знаешь это, Авалайн.

Я начала возражать, но затем почувствовала ту самую тёмную сущность, зашевелившуюся в основании позвоночника.

— Да, темнота есть и в тебе, зародившаяся от проклятья Дарклингов, но выращена на всём, что ты видела в этом мире. Больше не отрицай это. Это делает тебя сильной.

Я попыталась сказать себе, что он ошибался, но сущность, скручивающаяся вокруг моего позвоночника, говорила об обратном. Я могла ощутить, как она откликалась на картинки на стене, на близость всех этих теней, столпившихся под стеклом. Я положила руку на стекло и очертания роем двинулись к ней как учуявшие кровь акулы. Они почувствовали меня, почувствовали пробудившуюся во мне темноту.

Ван Друд был прав. Темнота может и была моим наследием Дарклинга, но она была выращена на улицах Нью-Йорка, где я видела изголодавшихся детей и забитых насмерть лошадей, и в тёмных неотапливаемых арендуемых комнатах, в которых мы с мамой ложись спать голодными, и даже надежда, что всё могло быть по-другому, истончалась и ослабевала в холодном воздухе. Она подпитывалась у задних дверей особняков Пятой Авеню, где я, отгороженная от каких-либо надежд на лучшую жизнь, стояла на холоде в ожидании, пока мама доставит шляпы, которые она шила для богатых, ленивых женщин,

Темнота опутала мой позвоночник, исцелив сломанные при падении кости, и подняла меня на ноги. Ван Друд встал вместе со мной.

— Да! — воскликнул он. — Я видел её в тебе, Авалайн, пока ты росла. Я видел, как ты смотрела на тех богатых женщин. С какой стати они получили всё с такой лёгкостью, когда твоя мама трудилась не покладая рук? Я видел, как ты смотрела на дочерей владельца фабрики в тот день в «Трайангл».

Я