Копье и кость - Анастасия Машевская

– И тем не менее, когда вы повернули обратно, почему вас никто не нагнал? – хмурясь, спросил Раду.

– Ну, мы хорошо прятались, – пояснил Ул. – К тому же, судя по всему, Раггары поверили, что Каамал убрался к Ниитасам со всем отрядом, поэтому, когда мы вернулись, на нас никто даже не обратил внимания, и преследования не было.

Что за чушь? Бану сузила глаза и продолжала молча слушать сообщение подчиненного.

– Когда подошли к крепости, мы поняли, что вы в осаде, именно поэтому всем не до нас. Хотя пришлось, конечно, изрядно побегать от патрулей. Иногда они почти настигали, иногда были трудные переходы – так я потерял чуть больше сотни. Но в целом основная часть подразделения выжила.

– То есть вам не пришло в голову бросить эти идиотские занятия, когда вы натолкнулись на Шаутов, и отправиться за помощью? – тут уж, рассвирепев, подался вперед Гистасп.

– Прийти-то пришло, я отослал нескольких человек в лагерь вашего деда и отца, тану, да только, видимо, не добрался никто. А идти всем отрядом… думаю, мы остались живы именно потому, что держались подальше от границ с их усиленными гарнизонами и подальше от центра с их бдительным таном.

Раду и Одхан наперебой завалили Ула вопросами – как так?! Выходит, все, что делали полтысячи солдат Ула, это передвигались с места на место, как ласбарнские кочевники в поисках еды? Однако Бансабира всерьез задумалась над словами офицера.

– Подожди-ка, а как вообще вышло, что Раггары вошли в контакт с Нером?

Ул примолк, перевел глаза на таншу, покраснел и икнул. Да уж, может не продолжать, и так все ясно.

– Командир, надеясь на союзные отношения с Золотым домом, ослабил дозор, позволяя нам больше отдыхать. Климат здесь противный, тану, все устали и обрадовались. Поэтому в один день мы проснулись и обнаружили вокруг шатра Каамала толпу золотых.

Бансабира едва не заголосила, что надо быть редким болваном, чтобы слушать приказы Нера Каамала! А он, Ул, на что, спрашивается, был вице-командиром четвертого подразделения?! Но если в этот раз танше удалось совладать с собой, то дальше Ул выдал нечто совсем из ряда вон выходящее:

– Простите, госпожа, – с видом глубокого мальчишеского раскаяния попросил он, – мы… мы потеряли бдительность.

На лице Бану дрогнула бровь.

– Потерять, особенно на войне, Ул, можно девственность, но явно не бдительность!

Хотя Бану почти не повысила голос, Ул вжал голову в плечи. Ну что за ребенок, в сердцах подумала тану, краем уха подмечая, что, судя по звукам, где-то рядом опять веселится Гистасп. Ладно, махнула она рукой, веля прибывшим располагаться. Если есть раненые, пусть покажутся лекарям Маатхаса, если тот не против. Тан не возражал.

В дверь танской комнаты постучали. Вошел Ул.

– Надеюсь, ты явился, чтобы рассказать мне что-то связное, в отличие от того абсурда, который нес в зале, – приветствовала танша, не поднимая головы.

Ул отозвался положительно. Несколько человек из отряда сумели проникнуть шпионами в Золотой и Алый дома. Причем Ул, как начальник над теми, кто, как и он, терзался совестью от поступков, которыми нельзя гордиться, сам выбрал нужных людей. Из тех, кому вернуть былое уважение и смыть позор было куда принципиальнее и важнее, чем остальным (и уж тем более чем ему самому), чтобы в случае разоблачения они не побоялись умереть и не дали врагу завербовать себя в обратную сторону.

– Молодец, что сберег их, – поблагодарила тану. – И молодец, что не попытался прорваться к нам.

Ул почесал за ухом: он многому научился на этой войне. А особенно – не сражаться без надежд на победу и не отнимать еду у тех, у кого ее нет.

Бансабира кивнула и отослала подчиненного отдыхать.

Большая часть командования, и уж тем более воинство, узнали о случившемся с отрядом Нера Каамала и вовсе третью историю.

Через день подошло подкрепление от отца – небольшое, две с половиной тысячи под рукой водного кузена Ран-Доно, но как никогда нужное. Восстановленные в численности пять подразделений по тысяча двести бойцов, пополненные лекарями, тяжелыми обозными колесницами, волами, провиантом, были готовы выступить немедля. Когда еще через день вернулся разочарованный Бугут, Маатхас с чистой совестью вздохнул, немного натянуто распрощался с таншей и вышел первым, нацелившись на сердце Золотого таанара. Никакого вразумительного решения он от Бану не дождался.

Бану выдвинулась следом. В течение пары недель разосланные подразделения и отряды разбили несколько приграничных гарнизонов золотых. Особенно пригодились сведения о местности, которые прежде добыли бойцы под командованием Бугута и Ула. Так объединенное воинство пурпурных и сиреневых отвоевало еще немного припасов, оружия и коней.

Затем, стянув пять маневренных «крыльев» в один беспощадный клинок, Бану развернулась на юго-запад. Потревоженное Сагромахом войско Шаутов ушло далеко, но все еще были шансы его нагнать. Преследователи обратились в преследуемых. Бану не мешкала.

Зато разбитые ею гарнизоны Раггаров дали свой результат. Поскольку в сердце танаара теперь хозяйничал Маатхас, Бансабира фактически отрезала пограничные патрули от поддержки основного дома, оставив потрепанным отрядам золотых единственный путь – на юг, спасаться во владениях Ниитасов. Полноценным вторжением это назвать было нельзя. Тан Ниитас выслал для устранения непорядков на границах небольшое хорошо организованное и вооруженное подразделение, не обидевшись на внучку.

Они совершали огромные переходы каждый день. Но разумная и хорошо разработанная система привалов, ночного отдыха и караульных смен позволяла войскам Бану сохранять силы.

Бансабира, окрепшая, вновь начала поражать воображение военачальников и оруженосца Лигдама, который все дни осады напоминал пожухший осенний лист и не мог стоять на ногах.

Темнела глубокая ночь, когда рядом с шатром высшего командования мелькнул тусклый огонек, который тут же исчез. Прошелестел полог. Бансабире Изящной не было надобности открывать глаза, чтобы оценить происходящее. Она почти лениво подобралась на ложе и на всякий случай потерла запястья – ножи закреплены как надо. Мужчина опытным взглядом приметил жест, которым танша проверила оружие, и усмехнулся. Другого от нее не стоило ожидать.

– Я соскучилась по тебе.

– Да, мы давно не виделись, госпожа. – Он подал ей руку, и Бансабира с удовольствием оперлась.

– Как ты? – спросила Бану, встав.

– Как я? – Блондин нахмурился. – Вы хотите спросить, как я справляюсь с работой? Ведь вся моя жизнь уже давно сосредоточена исключительно вокруг вас. – Бансабира не могла припомнить, когда этот родной голос звучал так недовольно. И вообще с трудом вспоминала, когда слышала его в последний раз: июнь и июль Юдейр действовал либо через подручных, доставшихся от Рамира и обозначенных таншей, либо короткими сообщениями из цветных камней. А про более поздние сроки и вспоминать тошно.