Золото плавней - Николай Александрович Зайцев

из путешественников, проезжая по кордонной казачьей линии, написал впоследствии: «Убийственное житье на постах в Черномории! Кругом трясины, болота и топи, покрытые камышом; мошки и комары едят до крови; провиант привозится из дальних станиц за 50–80 верст. На эти посты ссылают за наказание».

Наказанием для Ониськи с Иваном эта служба, конечно же, не считалась. Бывает и что похуже стояния на баштях. Но и легкой ее назвать было нельзя. Но на то казак и родился, чтобы службу нести.

Глава 34

Побрэхэньки

Хата станичного атамана Ивана Михайловича Билого заметно отличалась от остальных. Трудом да славными боевыми походами расширял и облагораживал свое жилище Иван Михайлович. Стал зажиточным еще задолго, до того как казаки на одном из сходов выбрали его атаманом. В вере православной был усерден, чтил заповеди. О ближнем заботу имел и станичникам своим в трудную минуту помощь оказывал. Где рублем, где словом добрым, а где и трудом на благо. За то и станичники его любили, и, видимо, Господь старания его видел да и воздавал по делам.

Во дворе, под устроенным у хаты навесом, за столом сидели трое. Сам хозяин – станичный атаман, отец Иосиф и дед Трохим. В тарелках дымилась ароматная мамалыга, приправленная коровьим маслом. В центре стола стояла макитэрка с домашним квасом. Ели молча, лишь изредка обмениваясь короткими фразами в адрес хозяйки и ее золотых рук. Отпивали по глотку из пиндюрок прохладный, освежающий напиток, вытирая усы и бороды. По окончании трапезы отец Иосиф, как и полагается, встал, за ним последовали и атаман с дедом Трохимом.

– Благодарим тя, Христе Боже наш… – нараспев прочитал отец Иосиф. Все трое осенили себя крестным знамением и вновь уселись на лавку. День был жаркий, а навес давал обильную тень и немного прохлады. Уходить не хотелось. Да и атаман в разговорах отвлекался от постоянных дум о сыне Миколе.

– Уже мини годив шесть-семь було, зэмля була там, где тэпэр литний баз у степу для коней сробылы, – нарушил молчание дед Трохим, после того как отец Иосиф прочел благодарственную молитву. – Уси выижаим, ныдилю там сиялы пшиныцю, и я на конях йиздю, ото косят, а я на конях йиздю погонычем. Тэпэр до семи сплять, а тоди до семи отак во наробымся, шо уже пот глаза повы-идае. А як наши пращуры, шо на Черноморию при Катырыне переселились? Як попрыходылы воны на цю землю, то пусто було скризь… Трудно було сперва жыть на Черномории. Люды прыйшли з далекой стороны пообдыралысь, знемощилы и зовсим обиднялы. Кругом убожество, болисть прыкынулась, а тут щей до службы прыпынають, до всего докопуюця: щоб кинь був добрый, мушкет справный, шабля гарна, тай спис чистый. Всю ту збрую казакы на свий кошт справлялы. А службы й кинця не було, служы покы й здужаешь. От така життя була.

– Эка ты, дидо, вчипывся як та вошь за кужух, – незлобно подметил Иван Михайлович. – Время инше. Людыны також.

– От тож ты, Иван Михайловыч, правильно сказав. Иншы людыны. Совсем иншы, – вздохнув, сказал дед Трохим. – 2 вересня 1792 року кошовий отаман 3ахарий Чепега, зибравши в Слободзеи козакив и видслуживши напутний молебен, виступив в похід на Кубань. Склад загону – 2063 людыны, три кинних и два пеших пятисотенних полку, обозы семейного козацтва тай вийськового майна. Наш могутний чорнозем маэ щось особлывэ властывисть, що найменше запустение затягуэ терном ниву тай очерэтом калюжу. На наших очах видбулыся прыклади, що покрыты очерэтамы калюжи пэрэтворылыся в пахатные поля, – и чому? Вид простого дотику до них осилого проживания. Запытайте у людей похилого вику Мишастовской станиці, ніж було раніше це Понурское Топыло, через якого вони скубуться тэпэр з титаровцамі, як из-за кращого угоддя? Вай, вай, скажуть, так там ледь не водилыся крокодили, як в плавнях Нила. Або запытайтэ у сивых борид татарськой станицы Ади, ниж булы ци затихли розгалуження Кубани: Енгелик, Козачий Ерок, Давыдивка, Калаус, Курка, – и вони вам засвидчать, що то булы каналы з жывым и правильным перебигом, що на них не лежав саван очеретив, поки дияльну народонаселення сидило миж ними и по ним рухалося.

– Погодь, деда. Не все, как ты говоришь, было, – незаметно для себя перешел на русский язык Иван Михайлович. В минуты легкого волнения с ним случалось такое. Атаман пригладил усы. – Вот я тебе приведу несколько примеров из истории. Чай не зря учился. Конечно, в сам момент переселения казаки застали земли практически пустыми, но! Правобережье Кубани, а тем более Тамань, вовсе не были первобытными пустынями, которые надо было упорно осваивать. Стоит ли говорить о том, как из степей между Доном и Кубанью за пятнадцать лет до этого в результате войны с Россией ушли сотни тысяч кочевавших там поколениями ногайцев. Ушли, потому что предложение отбыть на Урал с освоенных предками степей Кубани посчитали для себя невозможным. Буквально накануне прихода казаков на Таманский, тогда еще остров, его покинули тысячи жителей – татары, черкесы адыги, некрасовцы. Бросили свои жилища да многочисленные таманские мечети, кладбища, на которых были захоронены их предки как минимум с XIII века. Бежали от Российской империи, победившей в войне с Османской, точно так же, как в XIV веке отсюда же бежали итальянцы и греки, опасаясь притеснений со стороны турок-осман. Но это война, и это понятное ее следствие. Люди уходят туда, где им безопаснее и привычней. Казаки же пришли на место этих поселений, где стояли дома и рынки, земля была освоена под пашни, росли сады и остались брошенные, но освоенные ресурсы вроде рыбы, нефти и строительного камня. Так же и вдоль Кубани, по местам сезонных черкесских аулов. Жаловаться тут было не на что.

Иван Михайлович, сделав небольшую паузу в импровизированном докладе, отхлебнул кваску с пиндюрки и продолжил:

– Более того, казакам эти места были очень даже известны. Они постоянно торговали на местных рынках, а в Ачуевских плавнях, знаменитых своей рыбой и икрой еще в античное время, они были простыми рабочими при татарах. Об этом прямо написано в некоторых источниках, что рыбной ловлей в Атчу занимаются казаки, называемые «сари инад», подданные крымского хана; ловля длится с мая до конца октября, так как в остальные месяцы года она невозможна, ввиду того что река Кубань замерзает. В день начала рыбной ловли бей дает большой праздник.

Эта запись сделана за пару лет до ухода татар и перехода Ачуевских плавней в руки черноморских казаков под Российским подданством. Бывшие рабочие сразу после