Венчанные огнем - Ольга Гусейнова

Я лишь криво усмехнулась и спрятала лицо в складках капюшона на вороте. Размечтался, наивный красавчик! В отличие от тебя, я точно знаю, что полностью твоей никогда не стану – папочка не позволит, да и сама постараюсь ему помочь. Очень постараюсь! На карамельную внешность меня не купишь. Довольно за три месяца насмотрелась и на тебя, и на других эльфов, живущих в поместье моего светлейшего папаши. Не раз сталкивалась с их внутренним миром, который так не соответствовал лощеному внешнему облику. И снова, и снова убеждалась в правоте родной мамы, которая без устали твердила, что настоящая красота живет внутри.

Народу в этом живописном месте собралось много. Видимо, Аундаэ прибыли последними. Надменные эльфийские «дамы и господа» в нарядах, по красоте и разнообразию соперничавшими с крыльями бабочек, горделиво вышагивали по поляне, приветствовали друг друга и беседовали. Прекрасные эльфийки выглядели словно райские птицы: сплошь блондинки разных оттенков, грациозные и изящные, ослепительно улыбавшиеся и одновременно безучастные. Я воспринимала это великосветское пати как сказочную постановку, пришлось даже ущипнуть себя.

Мы подошли к полукруглой площадке, на самом краю которой возвышался огромный каменный выступ с небольшой, отполированной до зеркального блеска чашей. Слева и справа от нее виднелись отпечатки ладоней, оплетенные древними рунами, словно веточками лозы. Я остановилась возле площадки, инстинктивно не переступив невидимую грань.

Здесь собрались представители почти всех светлоэльфийских родов, о чем Галдор сообщил мне на ухо. И все они с недоумением и любопытством посматривали на меня, явно заинтригованные огненным цветом волос. Я встречала их взгляды с надменной улыбкой, демонстрируя таким образом, думаю, не слишком вежливое и учтивое отношение к окружающим. Но, судя по довольному выражению лица Бельфаласа, я все делала правильно.

На край площадки ступил потрясающе красивый эльф, весьма похожий на моего отца, и приветствовал всех коротким усталым кивком. Я сразу догадалась, это Иллуин Аундаэ – Правитель светлых эльфов. Иллуин, как мне накануне рассказывал Галдор, иногда присутствует на церемонии посвящения. И в этот раз он почтил вниманием подданных исключительно из-за меня, родной племянницы.

Иллуин вел под руку высокую эльфийку в светлом длинном балахоне с накинутым на голову капюшоном, почти скрывающем лицо, – жрицу Богини Алоис, – которая служила проводником воли богини в спорных вопросах. Правда, как заметил Галдор, проявления таковой не случалось уже пару тысячелетий.

Ваньяр подтолкнул меня вперед, напоминая, зачем я здесь нахожусь. Под пристальными взглядами эльфийской публики я вышла на площадку вместе с еще одной девушкой и парнем, и неуверенно замерла в ожидании. Мой род самый древний – значит, церемонию открывать мне. Жрица встала напротив нас за камнем-алтарем. На подрагивающих ногах я подошла к камню и опустилась на колени. Положила руки ладонями вверх в выемки возле чаши, уткнулась в нее лбом и ощутила тепло и вибрацию. Страшно-то как! Я начала молиться сначала нашему Богу, а потом, вспомнив, где и в чьем теле нахожусь, – Алоис.

– Помоги! Помоги! Помоги и спаси меня, пожалуйста! – едва слышно шептала я, обращаясь к высшей сущности этого мира, пока из глаз не потекли обжигающе горячие слезы, которые одна за другой покапали в каменное углубление. Я отчаянно просила: – Алоис, не бросай меня, пожалуйста. Ведь ты меня создала и теперь мне вместо матери. Смилуйся, пожалей. Спаси и сохрани меня, Алоис. Прими под свое крыло, умоляю!

Сначала я услышала общее удивленное «о-о-о», потом почувствовала, как нагревается подо лбом камень. Чуть приподняв голову, увидела, что мои руки заволокло белесой дымкой, затем она развеялась, а в ладони лежало большое черно-белое семечко, похожее на подсолнечное. Скосила глаза на жрицу, стоявшую изваянием с удивленно распахнутыми глазами, будто узрела нечто из ряда вон выходящее. Она быстро взяла себя в руки и тихо прошептала:

– Продолжай обряд, девочка.

Я осторожно опустила семечко в ямку-выемку. Через секунду-другую оно раскрылось, из него полез росток, который с неимоверной скоростью вырос метра на полтора. На его тонких веточках сначала появились яркие зеленые листики, потом почки, а затем, по мере набухания под шокированные вздохи толпы, из них распустились дивной красоты цветы, зеленые и насыщенно красные. Не веря своим глазам, я восторженно выдохнула и протянула руку к бархатистым лепесткам, на которых играли лучики солнца.

Как только я коснулась красного цветка, он вспорхнул бабочкой и сел на мою ладонь. Затем она словно всосалась в кожу и растворилась без следа. Я неуверенно тронула зеленый цветок – произошло то же самое. Странно, ведь Галдор ничего подобного не рассказывал. Он говорил только о том, что я получу семечко, из него вырастет стебель с цветком, и по его цвету определят, какая магия мне присуща. Если вообще что-то вырастет, а то можно остаться и вовсе без семечка.

Удивленно посмотрев на отца, я отметила, каким зловещим светом сверкнули его глаза. Я вздрогнула, по спине побежал холодный пот и плохие предчувствия не заставили себя долго ждать. Галдор наблюдал с маниакальным восхищением исследователя, другие – завистливо и зло. Почему? Что прошло не так? Почему на лицах эльфов отразились такие разные чувства?

Парень и девушка, которые должны были пройти посвящение следом за мной, стояли в тревожном ожидании. Я отошла от камня, уступив место девушке. Богиня подарила ей ярко-коричневый цветок. А молодой эльф вырастил коричневый цветок с зеленоватыми прожилками. Они, понурившись, разочарованно присоединились ко мне. Еще бы, ведь у меня выросли цветы, означающие редкую магию огня и целительства, а у них обычные символы земли, коей обладают все эльфы. Иллуин величественно подошел к нам и коротко поздравил с принятием дара, а меня даже приобнял за плечи и произнес:

– Я рад, что моя племянница привнесла дополнительную силу в род Аундаэ. Надеюсь, в будущем ты только упрочишь наше положение и не опорочишь честь рода. Поздравляю тебя, Эленаль, с совершеннолетием. Кстати, хочу заметить, у меня на тебя большие планы.

Я судорожно сглотнула, остро почувствовав неладное. Бельфалас встал рядом со мной и, положив руку мне на плечо, твердо заявил повелителю:

– Мой Повелитель, у меня, отца Эленаль, свои планы. И один из них – как можно скорее получить внуков. На следующей неделе будет торжественная церемония помолвки Эленаль и представителя одного из старейших родов, эла Бэора Сарендаэ.

Распорядился как крепостной крестьянкой, гад! Повелитель удивленно приподнял брови, а по толпе пронесся изумленный шепот. Но Бельфалас гнул свое:

– Эленаль принадлежит мне, брат, и я решаю ее судьбу. Как отец!

– Ты не прав, сын мой! – раздался голос жрицы. – Она принадлежит мне, и ее судьбу решу я! Перед лицом своих детей я объявляю, что душа Эленаль признана мной, является частью меня и моей истинной дочерью. Ее жизнь и судьба неподвластна вам. – Жрица, окутанная белой дымкой, смотрела в пространство пустыми, как бельма, глазами и вещала жутким, потусторонним голосом. Потом на секунду замолчала и угрожающе продолжила: – Если ты, сын мой Бельфалас, или твои подопечные причинят ей хоть малейший вред, тебя ждет наказание и возмездие. Таково мое решение!