Грезы любви - Патриция Райс

– Мы слышали, будто Маклейн вернулся, – вымолвила та, едва шевеля посиневшими от холода губами. Она говорила с сильным шотландским акцентом, и Элисон с трудом разбирала ее слова. – Он здесь?

– Должен скоро вернуться. Проходите и обогрейтесь.

Взгляд Элисон то и дело обращался к молодой женщине, прижимавшей к груди младенца. С момента их появления ребенок не шелохнулся и не издал ни звука. Никогда прежде Элисон не приходилось ухаживать за малышами, держать их на руках, и ее руки сами тянулись к крошечному свертку. Лицо молодой матери хранило застывшее выражение, но она двинулась к пылающему камину, повинуясь жесту Элисон.

С их одежды стекала вода, оставляя лужицы на каменном полу. Тряпки, в которые был замотан ребенок, промокли в не меньшей степени, Повинуясь безотчетному порыву, Элисон сняла с плеч шаль и подошла к молодой женщине. Обернув сверток с ребенком теплой шерстью, она забрала его из рук матери так быстро, что та не успела возразить. Глазами, казавшимися огромными на истощенном лице, женщина беспомощно смотрела, как Элисон баюкает ее ребенка.

И только откинув промокшую шерсть, закрывавшую лицо младенца, Элисон осознала ужасную истину. Взглянув через плечо молодой матери, жалобно просившей вернуть ребенка, на старшую женщину, она встретила взгляд, полный неизбывной печали.

– Тише, Мэри. Леди отнесет Джейми в кухню, чтобы он согрелся. Теперь все будет хорошо.

Элисон уловила предостережение, прозвучавшее в тщательно произнесенных словах. Благодарная за любой предлог, который позволил бы ей уйти, она чуть ли не бегом выскочила из комнаты.

Слезы катились по ее щекам, когда она вошла в кухню. Она открыла рот, но не смогла, произнести ни слова. Сидевшие вокруг очага слуги обернулись, вопросительно глядя на свою хозяйку, которая безмолвно стояла перед ними со свертком в руках, завернутым в ее прекрасную шерстяную шаль. Они уже привыкли к ее рассеянным манерам, но ее обычно безмятежное лицо теперь поражало выражением горестной беспомощности. Первой опомнилась домоправительница. Поднявшись на ноги, она окликнула юную горничную, которая прислуживала хозяйке.

– Мэг! Проводи леди Элисон наверх.

Она решительно забрала сверток из рук Элисон. Возглас на гэльском наречии, вырвавшийся у нее в следующее мгновение, заставил остальных слуг вскочить на ноги.

– Он умер, да? – тихо спросила Элисон, вглядываясь в лицо пожилой женщины.

– Увы, милая. В это время года многие младенцы рождаются слишком слабенькими, чтобы выжить. Слава Богу, ваше дитя родится весной, в самую прекрасную пору. Он будет крепким парнишкой, вот увидите. Ни к чему тревожиться понапрасну. Вашему мужу это не понравится.

Мэг попыталась увести Элисон, но пустота, образовавшаяся в ее руках после того, как она неохотно отдала ребенка, не позволяла ей уйти. Не сознавая, что слезы все еще струятся по ее щекам, она молча вышла из кухни и вернулась к ожидавшим ее женщинам, едва ли сознавая, что Мэг последовала за ней.

Когда она вернулась в холл без ребенка, молодая женщина начала жалобно причитать. Не нужно было знать язык, чтобы понять ее слова. Сердце Элисон разрывалось от горя. Подняв голову, она встретила взгляд старшей женщины. Та понимающе кивнула и принялась, утешать молодую мать на непонятном наречии.

Элисон повернулась к Мэг, чтобы распорядиться насчет теплой одежды и одеял, когда входная дверь вдруг распахнулась и в холл, вместе с порывом дождя и ветра, вошел Рори. Захлопнув дверь, он повернулся к женщинам, привлеченный плачем и причитаниями в дальнем углу. При виде сцены, представшей перед его глазами, выражение гнева и усталости на его лице только углубилось.

– Что, к дьяволу, здесь происходит? – рявкнул он, не видя никаких признаков того, что горестные стенания когда-нибудь смолкнут. Сдернув с плеч насквозь промокший плащ, он бросил его на резной стул красного дерева без всякого почтения к его антикварной ценности. Юная горничная тотчас встала перед своей хозяйкой, словно собиралась прикрыть ее своим худеньким телом, что привело Рори в еще большее раздражение, пока он не встретился взглядом с Элисон.

Будучи человеком практичным, он привык действовать, руководствуясь логикой. Эмоции он похоронил вместе с отцом и братом и не имел ни малейшего желания поддаваться им снова. Однако взгляд Элисон, в котором отражалась ее душа, надрывал его сердце. Рори постарался взять себя в руки. Но что прикажете делать, если он женился на женщине, способной общаться исключительно на уровне эмоций? Его отклик должен быть на том же языке.

Нет, он не имеет права обнажать свои чувства, на глазах у посторонних. Отвернувшись, от безмолвной мольбы в глазах Элисон, он резко обратился по-гэльски к двум женщинам у очага.

Догадываясь, что хозяйка дома не понимает их языка, старшая из женщин сочувственно взглянула на Элисон и заговорила на ломаном английском, обращаясь как к Рори, так и к его жене.

– Один из прихвостней Драммонда изнасиловал ее, когда она слишком отяжелела, чтобы работать, они выгнали ее из дома. Я приютила бедняжку, только вот младенчик родился слабенький, и молока у нее нет. А что я могу им дать? Крыша прохудилась, мука заплесневела. Когда мы прослышали, будто лэрд вернулся, я сказала ей: Маклейн поможет, он не забыл Грегора. Вот почему мы здесь.

Последняя фраза была произнесена не без вызова, словно женщина не допускала и мысли, что Грегор забыт, а ее примут за попрошайку. Элисон бросила тревожный взгляд на Рори, молясь, чтобы он знал, о ком идет речь. Но, как выяснилось, она зря волновалась.

– Грегор! Как я мог забыть человека, который впервые вложил мне в руки меч и показал, как пользоваться им? Помнится, у него была дочурка, совсем малышка, когда мы в последний раз виделись. Значит, это и есть Мэри?

Даже если сочувствие не прозвучало в его тоне, оно присутствовало в его словах, и Элисон облегченно вздохнула. Рори все сделает. Если бы она позволила себе задуматься, то поняла бы, что Мэри примерно одного с ней возрастали, распорядись судьба иначе, Рори никогда бы не покинул нагорье и, вполне возможно, женился бы на дочери старого друга. Но Элисон не стала бередить душу бесплодными размышлениями, сосредоточившись на том, что требовало ее участия.

Хотя разговор продолжился без нее, она уже достаточно освоила местный диалект, чтобы понять, что Рори предложил женщинам кров и работу, а теперь ждет ее одобрения. Кивнув, Элисон отправила Мэг, и повернулась к молодой женщине, не перестававшей тихо всхлипывать.

– Думаю, ты хотела бы жить неподалеку от того места, где будет похоронен твой малыш. Можешь остаться здесь, а когда немного окрепнешь, мы решим, чем тебе заняться. Кто-нибудь из вас разбирается в ткачестве?

Столь резкая смена темы удивила Рори, но на лице старшей женщины отразилось облегчение.

– Если у вас есть станок, миледи. Я знаю ремесло, а Мэри очень смышленая и быстро научится.

Элисон кивнула, рассеянно улыбнувшись.