Защищая Родину. Летчицы Великой Отечественной - Любовь Виноградова

В тот день Лиля дежурила: сидела в самолете и ждала сигнала на вылет. На земле было тепло, май, и она, тепло одетая, испытывала дискомфорт, скучала от безделья и ныла. Валя и Фаина, которые в те дни обслуживали ее самолет, примостились на крыльях, Лиля попросила их: так все же повеселее.[483]

Алеша Соломатин, как они знали, сейчас где-то за облаками проводил по приказу Голышева тренировочный воздушный бой с летчиком, прибывшим с пополнением.

Девушки уже хорошо изучили Лильку: в моменты, когда ей нечем было заняться — такое случалось, кажется, только на дежурстве в ожидании вылета, — она любила поныть. Все ей было не так: и скучно, и сигнала, наверное, все равно не будет, и от родных давно писем нет. Валя и Фаина, слушая ее, тоже приуныли.

Вдруг шум мотора, сначала чуть слышный, потом быстро нарастающий до оглушительного рева, заставил техников соскочить на землю. Такого рева не бывает, когда с самолетом все в порядке. Такой рев двигателя означает только беду. Рев мотора оборвался, земля вздрогнула от страшного удара. Валя и Фаина кинулись бежать на другой конец аэродрома, где только что врезался в землю самолет. «Узнайте кто!» — кричала им вслед Лиля, которая так сразу бежать не могла: сначала нужно было освободиться от ремней, которыми летчики привязывались в кабине.

Людям, бежавшим со всех сторон к месту катастрофы, не пришло и в голову, что в обломках самолета может быть Алеша Соломатин, Герой Советского Союза, командир эскадрильи, летчик ас. Конечно же это кто-то неопытный, из пополнения, не справился с управлением, выполняя элемент пилотажа.

Так думал и Коля Меньков, молодой техник, бегущий к обломкам самолета вместе со всеми. Он видел, как кто-то на Яке, выйдя из облаков, начал крутить «бочки» — одну, другую, потом третью, уже совсем у земли. «Не успеет», — промелькнуло у Коли в голове в те доли секунды, которые решали судьбу крутившего «бочки» летчика.[484]Не успел. Самолет врезался в землю.

Свойственны ли были Леше такие «выверты» в воздухе, такое «воздушное хулиганство»? Да, он любил подурачиться. Но чтобы так низко крутить «бочки» — нет, это в первый раз.

Подбежав, Валя и Фаина увидели и с ужасом поняли, что разбился Леша. За ними прибежала Лиля.[485]

Свидетели таких катастроф часто запоминают какие-то мелочи, которые потом всю жизнь не отпускают их. Коля Меньков запомнил светло-русые короткие волосы на расколотом черепе Алеши: тот, видимо, только что подстригся.

Майор Крайнов писал: «21.5.43 гвардии капитан Герой Советского Союза Алексей Фролович Соломатин, получив задание от командира полка гвардии полковника Голышева произвести тренировочный полет с выполнением стрельб по наземным целям и после чего в паре с пилотом ст. Сержантом Сошниковым в зоне произвести воздушный бой. По окончании воздушного боя гвардии капитан Соломатин со снижением начал производить фигуру бочку одна за другой, в результате чего потерял высоту и, не справившись с управлением машины, врезался в землю на аэродроме Павловка, самолет разбит. Гвардии капитан Соломатин погиб».[486]Теперь полк горевал по своему командиру Баранову и по командиру эскадрильи Соломатину. В итоговом донесении за май замполит объединил их гибель в одном абзаце, сделав вывод о повлекшем катастрофу отсутствии дисциплины. Сначала описав гибель «Бати», майор Крайнов переходил к Алеше: «Лишняя самоуверенность, зазнайство и недисциплинированность Героя Советского Союза гвардии капитана Соломатина привели к гибели». И наверное, каждый военнослужащий полка, горько переживавший гибель Соломатина, согласился бы с этими жесткими словами.

В полк приехали командир дивизии Сиднев и Хрюкин, командующий армией, — так любили и ценили эти большие начальники капитана Соломатина. Хрюкин, выслушав Крайнова, мрачно сказал: «Жить ему надоело». Сиднев говорил о недопустимости воздушного хулиганства.

Похороны Алеши врезались ветеранам полка в память.[487]Хоронить погибших товарищей доводилось редко: как правило, они падали где-то далеко от расположения полка, и хоронили их местные жители. Или они просто пропадали без вести, так что не только могил не было, но неизвестно было даже, погиб летчик или в плену. Алешу хоронил весь полк, другие находившиеся в Павловке военнослужащие и все жители деревни. Наверное, его семья осталась бы довольна похоронами: из деревни пришли даже женщины-плакальщицы, проводившие Лешу с традиционными русскими крестьянскими обрядами, как делали и в его родной деревне.

Фотография, которая осталась от похорон, нечеткая, но на ней можно узнать говорящего речь командира полка Голышева и стоящего с мрачным и строгим лицом друга Алеши Сашу Мартынова, а рядом с ним и Катей стоит Лиля Литвяк. Ее многочисленные биографы потом писали, что она рыдала и бросалась на гроб. Это ложь. Лиля только плакала, стоя в военном строю, отдавшем Алеше последние почести.

Плакала она много и после похорон. Алешу похоронили на центральной площади села, и на аэродром ходили мимо его могилы: аэродром был рядом, не нужно было ездить на автобусе. Фаина и Валя старались больше быть с ней, переживали: Лилька часто «от всех пряталась и ревела».[488]

Позже разные люди, публикуя очерки о Лиле Литвяк, красиво описывали сцену с гибелью Соломатина: подбитый в бою с фашистами, он дотянул до аэродрома, где его ждала Лиля, прилетел умирать к своей любимой. Самые честные сдержанно писали, что Соломатин погиб при проведении тренировочного боя из-за серьезной неполадки в самолете. Правды не написал никто из авторов десятков публикаций об этой паре: такое хулиганство в воздухе было недостойно коммуниста и Героя Советского Союза. Даже если он еще совсем мальчишка: ведь Алеша погиб в двадцать два года. Здесь эта история впервые рассказана без вымыслов, на основе документов полка и воспоминаний очевидцев.

После гибели Алеши Лиля попросила командира полка перевести ее в другую эскадрилью, 3-ю, к капитану Григоровичу. Теперь Валя Краснощекова не очень часто ее видела и почти ничего не знала о ее работе, эскадрильи мало пересекались. Позже Фаина Плешивцева, став Инной Паспортниковой, повсюду писала и рассказывала, что до лилиной гибели была ее техником и что именно она проводила Литвяк в последний полет. Эти рассказы, которые ввели в заблуждение биографов, — не более чем вымысел, в который Фаина Плешивцева — Инна Паспортникова, многократно повторив его, наверное, и сама поверила: она действительно очень любила Лилю и после войны многие годы участвовала в поисках ее самолета и останков. На самом деле уже в конце мая Лиля была в другой эскадрилье и ее экипаж обслуживал другой техник, а в июне Плешивцевой уже не было в полку: она оказалась в больнице из-за плохо закончившегося подпольного аборта и потом не вернулась в полк, пошла учиться в Военно-воздушную академию.[489]Лет через тридцать после войны на одной из встреч ветераны 296-го полка подняли Плешивцеву-Паспортникову на смех. Кто-то, пожалев, мягко укорил ее: «Милая моя, да разве так можно? Это ведь ложь». Паспортникова больше на встречах не появлялась.[490]