Тихий уголок - Дин Кунц

– И вы спасли ему жизнь.

– Забудьте. Все это не имеет значения.

– Не имеет, но вы его спасли.

– Не производите меня в герои, – проворчал он. – До этого Квито дважды спас мне жизнь. Я все еще в долгу перед ним.

11

Обходя бассейн длиной в сто футов, Силверман позвонил в Агентство национальной безопасности. Ветер набросал алые лепестки бугенвиллеи в серую, похожую на кожу ящерицы воду бассейна, откуда на Силвермана смотрело его искаженное отражение.

Каждое из невоенных ведомств, ведущих борьбу с терроризмом и стоящих на страже национальной безопасности, – ЦРУ, Агентство национальной безопасности, Министерство внутренней безопасности и ФБР – с давних пор ревниво оберегало сферу своей деятельности и неохотно шло на контакт с остальными, если для этого требовалось уступить часть собственных полномочий. Однако ужасающие террористические акты в Европе и Южной Америке, случившиеся годом ранее, и гибель четырехсот человек в Сиэтле привели к тому, что эти организации стали активнее сотрудничать друг с другом.

Силверман, возглавлявший одну из секций группы оперативного реагирования на чрезвычайные ситуации, позвонил своему коллеге в АНБ Морису Мумо и попросил его срочно определить местонахождение телефона Уильяма Овертона, сказав, что может назвать номер.

– Нет проблем, – ответил Мумо. – В обмен на твоего лучшего агента и шестьдесят миллионов долларов, всего-навсего.

Делая вид, что бюрократический юмор ему по душе, Силверман сказал:

– Мы сокращаем штаты, а в моем бюджете на этот год осталось три доллара.

– Тогда с тебя вечная благодарность. Скоро перезвоню, Нат.

Дойдя до конца бассейна, Силверман остановился и посмотрел на дом. Хэрроу и Рамос сидели на стульях во внутреннем дворике. Хотя день стоял пасмурный, Хэрроу надел солнцезащитные очки. Рамос курил сигарету.

Что-то в этой сцене поразило Силвермана, показалось ему крайне зловещим, хотя он не мог объяснить почему. Непонятная тревога, никак не связанная с Джейн, усилилась. Шею покалывало сзади.

Морис Мумо в этот момент, наверное, разговаривал с кем-нибудь из Центра обработки данных АНБ, здание для которого, площадью более миллиона квадратных футов, построили в Юте в 2014 году. Центр обязан был, в частности, осуществлять контроль над всеми звонками и материалами, передаваемыми в электронном виде, включая текстовые сообщения, а также их хранение для анализа метаданных. АНБ не прослушивало звонков и не читало текстовых сообщений, но имело возможность находить среди эксабайтов информации ключевые слова, которые могли указывать на террористическую активность, и анализировать сигналы иностранного происхождения, чтобы разгадывать намерения врагов Америки.

Как и любая машина с навигатором, каждый смартфон был оснащен маячком, источником уникального сигнала, принимавшегося спутником с такой же легкостью, с какой телефон отправляет или принимает вызовы, независимо от того, светится его дисплей или нет. Даже если Джейн извлекла из телефона нужные ей сведения и выбросила его, информация о том, где она пребывала в этот момент, обладала определенной ценностью.

Морис Мумо перезвонил Силверману через одиннадцать минут после их разговора:

– Телефон находится на территории мотеля в Напе, Калифорния.

После этого он назвал точный адрес.

12

Они ехали к ранчо Шеннека. Лос-Анджелес с его безумной толкотней остался далеко, Напа с ее изящной простотой быстро исчезала из вида, и Джейн казалось, что она, ко всему прочему, покидает реальность – по крайней мере, реальность, известную ей, – и держит путь в фантастические края, в царство, где правят клевреты зла, где творится страшная магия, где живые мертвецы прислуживают своим живым хозяевам. Двухполосная дорога местного значения поднималась на холмы; слева, в долине, оставались легендарные виноградники. Справа стоял молодой лес из каменных и корковых дубов, на подложке из золотистой осоки росли сливы. Когда они подъехали к однополосной грунтовке, отходившей от асфальтовой дороги, Дугал сказал:

– Налево.

– Вы уверены?

Он зашуршал спутниковыми снимками, лежавшими у него на коленях.

– Я это наизусть выучил. Та самая дорога.

Джейн свернула на узкую однополоску. Покрышки «гуркха» с глубоким рисунком протектора подцепляли камешки и швыряли их в днище.

– Это называется сингулярностью, – сказал Дугал.

– Что такое «это»?

– Точка, в которой интеллект человека и компьютера соединятся с помощью нанотехнологий, когда человек и машина сольются воедино для следующего эволюционного шага. Об этом написано много книг.

– Сингулярность. Звучит неплохо.

– Говорят, это будет Утопия. Говорят, человеческий интеллект в соединении с машинным сделает нас в тысячу раз умнее. Говорят, в нас поселятся тысячи наномашин, которые будут очищать артерии, следить за состоянием органов и подновлять их, так что мы будем жить несколько столетий, а может, и вечно.

– И кто это говорит?

– Многие очень умные люди.

– Угу.

– Умнее меня. Они выявили около пятнадцати возражений против использования нанотехнологий и опровергли их все. Некоторые критики утверждают, что это невозможно, все закончится напрасной тратой ресурсов. Другие говорят, что это опасно: если наномашины начнут размножаться, они за несколько недель уничтожат всю биомассу на планете.

– В видеоролике Шеннека, в том, который с мышами, говорится о наномашинах, неспособных к размножению.

– У умных людей есть ответ на критику.

– Пятнадцать возражений… – задумчиво проговорила Джейн. – Есть хоть одно, где говорится о склонности человека творить зло? Они объясняют, как не допустить использования такой мощной технологии во зло?

– Такого нет.

– Угу.

– Они, кажется, считают, что чем умнее становятся люди, тем меньше они склонны творить зло.

– Угу.

На некоторое время лес стал более густым, деревья здесь теснились друг к другу. Тучи не пропускали солнечного света, и кроны, нависавшие над узкой дорогой, лишь усугубляли мрак, не давая благодатной тени.

В предгорьях водились олени, и Джейн на всякий случай сбросила скорость. Для сидевших в обычной машине столкновение с оленем на большой скорости могло стать фатальным, но бронированный «гуркх», возможно, сбил бы животное и проехал по нему, не получив значительных повреждений. Но она замедлила ход не потому, что пеклась о «гуркхе». Погибли уже двое, пусть они и были ядовитыми тварями в человеческом обличье, наверняка должны были погибнуть и другие – возможно, включая ее саму. Ей не хотелось выходить из машины и из сострадания добивать искалеченное животное. По какой-то причине она была убеждена, что это повредит ей в эмоциональном плане, как ничто другое.