The Intel. Как Роберт Нойс, Гордон Мур и Энди Гроув создали самую влиятельную компанию в мире - Марк Мэлоун

Простая жизнь в деревне не привлекала городского мальчика, каким был Андраш, однако он решил насладиться ею, насколько мог. Затем его снова перевезли назад, в Будапешт. Несколько лет спустя он узнал, что еще один немецкий друг отца, у которого был некоторый уровень доступа к разведке, выяснил, что подразделение СС Эйхмана намеревалось прочистить венгерские деревни в поисках евреев, а затем прочесать и Будапешт.

Рассудительность Марии Гроф впечатляла, но важнее был ее расчет времени. Когда ситуация менялась, она не медлила и быстро действовала. Ее сын перенял от нее решительность, а также понял благодаря ей, что жизнь не игра, а серия крупных и маленьких решений, которые могут привести к ситуациям жизни и смерти.

Решение вернуть Андраша в Будапешт стало, пожалуй, лучшим решением в жизни Марии. С мая по начало июля 1944 года СС провели серию жутких операций по сельским местам Венгрии, после которых 9 июля 1944 года Эйхман мог сообщить командованию, что Венгрия была полностью свободна от евреев, за исключением Будапешта. По подсчетам, за пару месяцев около 430 000 венгерских евреев было доставлено в концлагеря и газовые камеры Освенцима. Если бы Андраш Гроф остался на молочной ферме, это привело бы к его смерти.

В Будапеште они были еще живы, но времени оставалось все меньше. Однажды в городском парке под статуей Вашингтона девочка, с которой он играл, внезапно сказала, несомненно пародируя родителей: «Иисус Христос был убит евреями, и за это все евреи будут сброшены в Дунай». Андраш в слезах побежал к матери. Они больше никогда не ходили в парк. И Андраш получил свой первый урок, поняв, как на самом деле его нееврейские соседи относились к нему.

Уроки становились все больнее. Марию с сыном заставили освободить квартиру, в которой они жили, и переехать в «Звездный Дом», названный так из-за большой желтой звезды Давида, нарисованной на входной двери. Таких Звездных Домов было около двух тысяч, и они представляли собой первый шаг к собранию всех евреев из Будапешта в одном месте для контроля над ними и постепенно для их уничтожения. Им также было приказано носить одинаковую звезду, пришитую к их одежде в месте, где расположено сердце.

Из воспоминаний Энди Гроува: «Мы не часто выходили на улицу. Мест, куда мы могли пойти, было не много, и количество часов, в течение которых мы могли находиться на улице, было ограничено. Многим магазинам было запрещено обслуживать людей со звездой на груди; помимо того, я испытывал странное ощущение, когда шел по улице с этой звездой. Люди старались не смотреть на нас. Даже те, кого мы знали, избегали встречи взглядами. Было ощущение, будто между нами и всеми остальными растет барьер».[194]

В августе венгерское правительство в последний раз попыталось сдаться СССР – а немцы в ответ свергли это правительство (являющееся не самым лучшим) и заменили его гораздо худшим: «Скрещенными Стрелами», партией пронацистских уличных банд, главой которых был Ференц Салаши. К октябрю Скрещенные Стрелы начали перемещать евреев Будапешта в гетто, в подготовке к своей версии «Окончательного решения еврейского вопроса». В ноябре, воплощая в жизнь предсказание девочки в парке, Скрещенные Стрелы вывели двести евреев на мосты над Дунаем, пристегнули их наручниками друг к другу парами и расстреляли, сбросив тела в реку.

Чтобы завершить свое дело, Скрещенные Стрелы, выполняя отдаленные приказы Эйхмана, собрали порядка восьмидесяти тысяч евреев в Будапеште и переправили их в концлагеря. Настолько сильно они были одержимы идеей истребления евреев, что даже когда Красная армия приближалась к городу, они продолжали эту оргию кровопролития, убивая евреев в больницах и синагогах. Именно во время этой резни Рауль Валленберг и другие использовали свое влияние и документы дипломатов, чтобы спасти сотни людей от такой же участи.

К этому моменту Мария и Андраш исчезли. В середине октября, оценив ситуацию и поняв, что приближается, Мария сказала сыну: «Нам нужно бежать отсюда». И снова она действовала быстро: в течение нескольких дней она нашла им новое убежище.

Точнее говоря, убежища. Им пришлось разделиться на этот раз. Мария поселилась к рабочему с молочной фермы своего мужа, а Андраш остался с нееврейским партнером своего отца. Можно себе представить, насколько болезненным было это расставание: мать, доверяющая своего ребенка дальнему знакомому; сын, который потерял отца и вот-вот потеряет мать, насколько он понимал, уже навсегда. Он рано понял, что в конце концов он останется сам по себе.

Марии удалось навестить своего сына дважды за этот период. В первый раз, приехав, она застала сына сидящим у окна и наблюдавшим за немецкими солдатами, которые загоняли соседей-евреев с поднятыми вверх руками в грузовики. Он плакал.

В следующий раз Мария приехала с новостями. Они снова переезжали – на этот раз вместе – в пригород Будапешта, Кёбанью. Там они намеревались получить новую, славянскую, фамилию – Малешевич, – а также новые документы, подтверждающие это. Андраша научили говорить, что они с матерью были беженцами из Бачалмаша – самая простая история, которую мальчик с легкостью мог запомнить.

Зима того года в Кёбанье была особенно мрачной, темной и холодной. Две семьи разделяли одну квартиру. Все пользовались общим туалетом, и Мария осторожно проинструктировала сына, чтобы он никогда не справлял нужду при ком-либо, так как обрезание его выдало бы.

Ранним утром 29 декабря мать с сыном проснулись от «странного звука. По звуку казалось, что кто-то кидает деревянные доски друг на друга». Советская артиллерия. Мария Гроф снова правильно все просчитала – и Андраш в очередной раз убедился, что правильный расчет времени играет огромную роль. Красная армия начала осаду Будапешта.

Уже в ходе начальной артиллерийской атаки один снаряд попал в дом, в котором они жили, и Мария с сыном присоединились к остальным жителям этого дома, спрятавшись в деревянном подвале на несколько дней. Там, чтобы занять чем-то детей, им было сказано повторить катехизис. Андраш, теперь используя свой ум в целях выживания, быстро отпросился в туалет и побежал за помощью к маме. Мария, быстро оценив ситуацию, громко сказала сыну, что у него много дел и ему нужно их быстро сделать, – и их секрет остался нераскрыт.

Более полумиллиона русских и румынских солдат окружили около 50 000 венгерских и немецких солдат, оставшихся в городе, а также порядка 800 000 мирных жителей, запертых там. Бой начался в Пеште, который был сильно разрушен к концу января. Затем войска перебрались в Буду, где оборона воспользовалась возвышенной местностью. В конце битвы Будапешт стал вторым Сталинградом. К моменту окончания боев (13 февраля 1945 года) около 150 000 венгерских и немецких солдат были мертвы, ранены или взяты в плен. Победившие советские войска несли еще бо́льшие потери: более 300 000 убитых, раненых, пропавших без вести и больных. Тем временем 40 000 жителей Будапешта лежали мертвыми, попав под перестрелку. Еще 25 000 человек погибли от голода, болезни и по другим причинам, и из этого количества 15 000 были евреями, жестоко убитыми «Скрещенными Стрелами» в последней волне безжалостного кровопролития.