Клон. История любви - Габриэлла Лопез

— Уехала... — Лукас растерялся.

Отец все еще негодовал, зациклившись на мысли, что будущеекомпании окажется в конеч­ном счете в руках Лукаса. Старший Феррас был не изтех людей, что ставят под сомнение свои идеи и идут на компромиссы.

— Выхода нет: либо он женится, либо нет! Либо дверь наВосток откроется, либо нет, — он поставил вопрос ребром.— Зрелый мужчина, отецвзрослой дочери ведет себя, как мальчишка! Как будто у него нет никакихобязательств! — продол­жал исходить гневом Леонидас.

— Не стоит бросать в него камень, мы тоже были хороши, —резонно заметил его друг Лобату.

— Нет, нет, не сравнивай его ни с собой, ни со мной! Явсегда был очень уравновешен, — для пу­щей убедительности Леонидас потряс переддру­гом указательным пальцем.

— Да, и Иветти тому пример... — тотчас съяз­вил Лобату.

— Я не портил свою жизнь из-за отношений с ней! Когда надобыло уйти, я ушел. Я умею кон­тролировать, себя, держу себя в руках! Не люблюслишком эмоциональных людей: чуть что — про­пади пропадом дела, законы, все...— эмоцио­нально говорил Леонидас.

— Есть пословица: «Если бы люди знали, как делаются сосискии законы, они бы не ели пер­вые и не выполняли бы вторые».

— Ты издеваешься надо мной? — хмуро спро­сил Леонидас.

— Нет, я просто хочу поднять тебе настрое­ние, — рассмеялсяЛобату..

— Вокруг меня все рушится, а ты хочешь под­нять мненастроение?! Ты лучше приведи в чув ства Лукаса, принеси пользу! — возмутилсяЛео­нидас.

Но серьезный разговор не состоялся. Лукас пришел, не обращаявнимания на окружающих, бегом поднялся на лестнице и стал собирать че­моданы.Безуспешно Далва пыталась поговорить с ним через дверь спальни. Он толькосказал, что все в порядке. Все было и вправду неплохо — Лукас опять пыталсясовершить какой-то смелый поступок.

Младший Феррас спустился по лестнице с че­моданом, безобъяснений поцеловал дочь и твер­дым голосом сказал отцу, что поедет в Марокко.

— Вернись! Нельзя же так безответственно по­ступать с отцом!— закричал Леонидас.

— Вернусь, тогда поговорим, — и Лукас ушел. Леонидас терпетьне мог, когда идут против

его воли, и поэтому поднял страшный шум, ут­верждая, что емустало плохо. Далва вызвала Ал-биери, хозяин так же попросил ее вызвать Лоба-ту,который должен был поехать за Лукасом и образумить его.

Бедняжка Мел смотрела на всю эту дикую су­ету с ужасом.

— Что случилось?! — прошептала она. '

- — Твой отец безответственный! Ему на все на­плевать, надела, на меня!

— А в чем виноват папа?

— Твой отец бросил компанию, наш дом, нашу семью и уехал заженщиной, как будто ему восем­надцать лет! — закричал Леонидас.

 — Мама говорила, что у папы много любов­ниц, но она незнала, что есть постоянная, — со слезами на глазах объяснила Мел.

Для ее еще детской души отъезд отца и общая паника былислишком непонятны. И Мел снова убежала из дома. На нее все равно никто здесь необращал внимания.

Албиери сказал Далве, что давление Леонида-са лишь слегкаповышено.

— Лукас так и не повзрослел, он совсем не ува­жает меня. Онмог бы быть полюбезней и дождать­ся моей смерти, а потом уничтожать годы моейработы! Но нет, он хочет, чтобы я видел, как раз­рушается компания! — жаловалсяЛеонидас другу.

 — Не драматизируй! — отозвался Аугусто. — Лукас знаетмногое о жизни в Марокко, давно знаком с «правилами игры» и не сделает фаталь­ныхошибок. Его не убьют!

— Убьют?! — повторил Леонидас и заволновал­ся сильнее, таккак профессор упомянул о воз­можной угрозе жизни сына. — И вообще ты ви­новатво всем! Ты настоял на поездке в Марок­ко, хотя мы могли поехать в Париж, итогда все было бы по-другому!

— Тогда ты поссорился бы с Диогу в Пари­же, — вздохнулпрофессор.

— Не надо плакать, Мел, ну, поссорились отец и мать,подумаешь! Помирятся! Ерунда! — успока­ивала Телминья подругу, заливающуюсяслезами.

Но Мел не собиралась успокаиваться: отец, по ее словам, былединственным в доме, кто ее по-настоящему понимал, а теперь он уехал...

В Фесе тоже обстановка была накалена до пре­дела.

Абдул и Али бурно обсуждали, нужно ли при­глашать Эдвалду вМарокко. Абдул возражал, хотя знал, что Назира в Рио снова отказывалась есть,так как считала, что все, и прежде всего, братья наплевательски относятся к еежизни. А тут еще вошла Зорайде и сообщила:

— Звонил профессор Албиери и сказал, что Лу­кас приезжает вМарокко.

Это был как гром среди ясного неба...

Жади, к своему счастью, в это время гуляла по рынку с дочерью,не подозревая о новой поучи­тельно-ругательной беседе с дядюшкой Али, ко­тораяподжидала ее дома. Кадижа кидалась от од­ной вещи к другой и просила все ейкупить. Она вполне могла разорить всю семью Рашидов, по­купая бесчисленныенаряды и золото.

— Я так боюсь судьбы, она всегда ведет туда, ку­да мы несобирались идти... — вздохнула Зораиде.

Али расхаживал по гостиной в ожидании, пока вернется Жади, иможно будет устроить ей раз­нос.

— Это мы почему-то так думаем, но часто сами совершаемпоступки в порыве чувств, а потом все сваливаем на судьбу, — сказал дядюшка,сверкая глазами.

Наконец, Жади и Кадижа явились. Девочку сра­зу же увели.Дядя смотрел на племянницу уничто­жающим взглядом. Напуганная Зорайде стояла по­задинего. Жади ничего не понимала и вопроси­тельно переводила глаза с одного надругую.

— Приезжает Лукас, — наконец обронил дядя. И глупо былодоказывать, что она ничего не

- знала о его приезде. Дядюшка был уверен, что это заговор.

— Ты не раз врала мне, и теперь я тебе не до­веряю! — заявилон.

Жади нужно было защищаться.

— Даже если что-то произошло или произой­дет, виноват вовсем Саид! — закричала она. — Это он привез меня в Бразилию против воли! Онстолкнул меня с Лукасом! И если бы я хотела с ним встречаться, то не уехала быс тобой из Рио!

Али пришлось признать логичность доводов племянницы. Но онна всякий случай приказал

 ей не выходить из города и не гулять, а Зорайде велелсказать Лукасу, что они уехали в Каир. Жади послушала дядюшку, но она всегдаего слу-

 шала и делала все с точностью наоборот. Правда, при наличииопределенного желания, Али мог бы защитить ее даже от гнева Саида, но боялсяон, конечно, не за судьбу племянницы, а за судьбу своей репутации...

Жади обняла Зорайде и поднялась наверх.  — Мама, я помоглаготовить баранину нам на ужин, — Кадижа прибежала и села на кровать к матери.