Дело Ливенворта - Анна Кэтрин

С выдачей его почты произошла какая-то задержка, и каждая минута ожидания, похоже, стремительно усиливала его нетерпение. Увидев, как он наклонился вперед и что-то быстро сказал почтмейстеру, я праздно задумался о волнении молодого человека и о его возможных причинах, как вдруг услышал тихий оклик и, обернувшись, увидел почтмейстера, который манил меня из калитки. Я тут же поспешил к нему.

– Не знаю, что это означает, – вполголоса произнес он, – но здесь какой-то молодой человек, никогда его раньше не видел, спрашивает письмо для X. Y. Z.

– Письмо?

– Да, письмо.

– Дайте ему все и посмотрим, что он будет делать, – посоветовал я и шагнул обратно, откуда было удобно наблюдать за исполнением почтмейстером моих указаний. Он не подвел. Через миг молодой человек с удивлением посмотрел на пачку писем, которые легли ему в руку.

– Тут не все для меня, – промолвил он, однако шагнул в сторону и с недоуменно-озабоченным видом принялся открывать одно за другим. С каждым открытым письмом взгляд его делался все более и более изумленным. Но послание в голубом конверте, похоже, вызвало совсем другие чувства. Облегченно вздохнув, он жадно прочитал короткую записку, которая в нем содержалась, потом быстрым движением сложил ее и сунул обратно в конверт, который держал вместе с остальными письмами в левой руке.

– Должно быть, есть еще какой-то другой X. Y. Z., – сказал он, подходя к окну и возвращая все письма, кроме голубого. Свое письмо он положил в карман. – Эти я забирать не могу.

И, повторив свой непринужденный поклон, странный молодой человек развернулся и зашагал прочь под взглядами служащих и посетителей, которым он явно был знаком не больше, чем мне. Без раздумий я отошел от двери, чтобы понаблюдать за ним. Он уже переходил улицу к закусочной на другой стороне. Когда он скрылся внутри, я решил, что он наверняка пробудет там несколько минут, и, понимая, какая передо мной открывается возможность, поспешил обратно к почтмейстеру.

– Итак, – сказал я, ликуя в душе, – наш план сработал идеально. Дайте письма. Раз уж они оказались вскрыты не по нашей вине, если я их просмотрю, это никому не навредит, кроме виновного.

Почтмейстер засомневался, но мне быстро удалось побороть его нерешительность, и, снова взяв пачку писем, я, не теряя времени, изучил их содержимое. Должен сказать, итог этой проверки меня очень разочаровал. Я не нашел ничего, что могло бы указать на фальшивомонетчиков. В каждом письме были только адрес и марки на пятьдесят центов.

– Это какое-то очередное мошенничество, – сказал я. – Одна из тех дешевых махинаций, когда за пятьдесят центов обещают сообщить способ озолотиться.

Почувствовав отвращение к этому делу, я сложил письма и уже хотел бросить их обратно в ящик, но тут заметил, что в нем лежит еще сложенный лист бумаги. Я достал его, развернул и замер от изумления. Если я правильно запомнил, как выглядело письмо в голубом конверте, которое молодой человек прочитал с таким интересом, это было оно. Но как оно сюда попало? Я же своими глазами видел, как он положил его обратно в конверт, а конверт опустил в карман. Но конверта в ящике не было, а письмо – вот оно. Какое колдовство перенесло его из одного места в другое? Вдруг я вспомнил, что у молодого человека в руке было много других писем, когда он засунул или хотел засунуть это особенное послание обратно в конверт, и, как это ни покажется странным, в спешке или волнении он, видимо, поместил сложенный лист между двумя письмами, а не в конверт, как хотел. Так это было или нет, но мне ужасно повезло. Справившись с радостным возбуждением, я прочитал следующие строки, написанные, судя по всему, измененным почерком:

Время пришло. Все подготовлено, и успех обеспечен. Будь среди кустов на северо-восточном углу сада ровно в 9 вечера. Тебе дадут маску и прочие средства, необходимые для успеха в этом деле. Все должно пройти точно по плану. Условное слово, по которому ты узнаешь друга: ПОДДЕЛКА.

«Ага! – подумал я. – Это уже на что-то похоже». И, движимый внезапным порывом, я наскоро переписал письмо в записную книжку, после чего счистил перочинным ножом слово «северо-восточном», аккуратно заменил его на «юго-западном» и положил письмо обратно в ящик, надеясь, что молодой человек, когда захочет перечитать послание – а рано или поздно у него наверняка такое желание возникнет, – обнаружит пропажу и вернется за ним на почту.

И я не ошибся. Едва я покончил с этим, как молодой человек вернулся, попросил еще раз посмотреть письма и, найдя среди них свое, снова исчез с ним в закусочной.

– Если он удивится, на этот раз увидев «юго-западном» вместо «северо-восточном», то решит, что его подвела память, – прокомментировал я свои последние сомнительные действия и спросил почтмейстера, есть ли где-нибудь рядом место с большим садом и кустарником.

– Здесь только одно такое место, – ответил он. – Дом мистера Бенсона. Остальные живут слишком бедно, чтобы позволить себе такое.

– Кто такой мистер Бенсон?

– Мистер Бенсон – это мистер Бенсон, самый богатый человек в этих краях и самый нелюбимый, насколько я понимаю. Он приехал сюда из Бостона два года назад и построил себе настоящий дворец. Зачем – никто не знает, потому что жизнь в нем удовольствия ему не доставляет. А вот детям его доставляет, и это, я думаю, единственное, о чем он печется. Младший мистер Бенсон не устает обихаживать сад, постоянно гуляет по нему, смотрит за деревьями, ухаживает за виноградом. Мисс Кэрри другая; все, что ей нужно, – это общество. Вот только отец не позволяет ей ни с кем видеться. Он, похоже, думает, что вокруг нет людей, достойных входить в его гостиные, хотя сам там не бывает – вот странный человек! – а все время проводит в библиотеке или в каком-нибудь другом уединенном месте.

– Занятой человек?

– Думаю, да, только никто не знает, чем он занимается.

– Возможно, пишет?

– Не знаю, он о себе никогда не рассказывает.

– Откуда у него деньги?

– Этого мы не знаем. Они как будто сами растут, без его помощи или участия. Когда мистер Бенсон только обосновался здесь, его называли богачом, но сейчас, говорят, он стал богаче раза в три.

– Может быть, он играет на бирже?

– Разве только через сына, потому что сам никогда не выходит из дома.

– У него двое детей, вы говорите?

– Да, сын и дочь. Примечательный молодой человек этот сын. У нас его не столько любят, сколько уважают. Он слишком суров и замкнут, чтобы ходить в любимчиках, но никто никогда не видел, чтобы он занимался чем-то недостойным. Он гордость нашего городка и, будь немного поучтивее, мог бы к этому времени уже в конгресс попасть.

– Сколько ему?

– Думаю, лет тридцать.

– А девушке?

– Где-то двадцать пять.

– Мать жива?

– Нет, я слышал странные рассказы о том, что за год до их приезда сюда она умерла при каких-то печальных обстоятельствах, но сами они об этом не рассказывают.