Судьба начертанная кровью - Даниэлль Л. Дженсен

плащом меч, даже когда увидела, как пальцы Бьорна сжимаются в кулак.

Что он сделает, если Снорри сойдется с ним один на один? Что сделаю я?

Я затаила дыхание, молясь, чтобы у меня хватило сил сражаться, если понадобится. Но Снорри лишь резко покачал головой.

― Ты не мыслишь, как ярл, Бьорн. Ты зацикливаешься на трудностях, которые у тебя перед носом, и не думаешь о других людях, чьи жизни зависят от силы нашего клана. Если Горные земли объединятся под моим началом, они станут сильными и процветающими, но это произойдет только в том случае, если Фрейя будет продолжать угождать богам. Боги хотят, чтобы ты защищал ее, но не позволяй своей мягкости поставить под угрозу ее судьбу.

Потребовалось мгновение, чтобы его слова улеглись в голове, мое сердце все еще бешено колотилось в груди, пока я медленно осознавала, что Снорри обвинил Бьорна не в запретных чувствах, а в мягкости. Это должно было бы принести облегчение, но вместо этого я вспыхнула и зашипела:

― Могу ли я найти утешение в виде еды и одеял, муж, или ты считаешь, что боги благоволят дураку, который сидит голым на северном ветру?

― Делай, что хочешь.

Даже в темноте я почувствовала раздражение Снорри. Я знала, что он хочет, чтобы я молчала. Ну, если это было его желанием, ему придется отрезать мне язык.

― Народ Горных земель объединится под властью того, кто распоряжается моей судьбой. ― Я улыбнулась в темноту, но это было больше похоже на оскал. ― Так распорядись ею.

Тишину нарушало лишь злобное завывание ветра, все молчали. Никто, казалось, даже не дышал, ожидая, как ответит на вызов их ярл.

Я поняла, что это действительно был вызов. Не язык, а сердце озвучило вопрос, который назревал с того самого момента, как я узнала о пророчестве провидицы. Мать Бьорна не назвала Снорри в качестве того, кто должен управлять моей судьбой, а значит, это мог быть кто угодно. Он управлял мной, используя фарс брака, угрозы в адрес моей семьи и клятвы, скрепленные магией, и если раньше этого казалось более чем достаточно, чтобы держать меня под его контролем, то теперь… теперь я задавалась вопросом, не задумали ли боги что-то совсем другое.

Словно почувствовав, что его власть надо мной ослабевает, Снорри сказал:

― Сохрани свой дух для грядущей битвы, Фрейя, и напомни себе о цене поражения. ― Затем он дернул подбородком в сторону Бьорна. ― Накорми и обогрей ее, но не разводи огонь.

― Если утром она останется без ног, пеняй на себя, ― ответил Бьорн, приглашая меня следовать за собой.

Я шла медленно, чувствуя отдачу от каждого шага не столько в ногах, сколько в ступнях, и беспокойство прогоняло пыл неповиновения. Боги уже сочли нужным искалечить мою руку. Что мешало им отморозить несколько пальцев на ногах, чтобы еще раз проверить мою волю, а значит, и мою состоятельность? Я подумала о том, как буду выглядеть к тому времени, когда Горные земли получат своего конунга, ― покрытая шрамами и изуродованная, части меня перестанут функционировать, если не исчезнут совсем, ― и у меня заслезились глаза. Как инструмент, который используют до тех пор, пока его лезвие не затупится, а рукоять не сломается, а потом оставляют валяться в углу, отслужив свое.

В голову полезли видения. Я видела себя в будущем, достигшей всего, что было предначертано, а потом забытой в углу большого зала. Старой и измученной. Окруженной людьми, но одинокой. Слеза скатилась по моей щеке, и я не стала утирать ее.

Я смутно осознавала, что Бьорн о чем-то совещается с Бодил. Один из них взял меня за руку и повел за кусок холста, натянутый между двумя деревьями, чтобы заслонить от ветра. С меня сняли щит, прежде чем опустить на землю.

Свет солнца совсем померк, густые облака закрыли луну и звезды, погрузив мир во тьму, так что все, что я могла видеть, ― это видения в моей голове.

Хватит, беззвучно взмолилась я, умоляя свой разум прекратить мучить меня, но это ни к чему не привело. Мое тело обмякло, я больше не дрожала, как будто для моего тела это было слишком тяжело. Каждый вдох давался мне усилием воли.

― Фрейя?

Я слышала, как Бьорн произносит мое имя, но его голос звучал далеко, словно нас разделяло огромное ущелье, которое становилось все шире с каждым ударом моего сердца.

― Фрейя, с тобой все в порядке? Фрейя? Фрейя, посмотри на меня!

Мышцы на шее не хотели повиноваться, боль пронзила тело, когда я повернулась на его голос.

― Я… ― Во рту было так сухо. Слишком сухо, чтобы произнести слова.

Он выругался, а затем я почувствовала, как с меня стягивают тяжелый плащ. Я застонала, чувствуя, как холод впивается в плечи, но тут мое тело дернулось, и меня окутало тепло. Осознав, что завернута в объятия Бьорна, я попыталась отстраниться, но его хватка на моей талии была несокрушимой. А когда он накинул на нас плащ, мое желание сопротивляться исчезло.

― Позаботься о ее ногах, ― сказал он, и мои ноги сдвинулись с места, когда Бодил стянула с меня замерзшие сапоги и обмотки для ног, и с ее губ сорвался шокированный вздох.

― Они ледяные!

Судя по давлению на мои ноги, я подозревала, что мои ступни находятся у нее в подмышках, но я ничего не чувствовала.

― Мои пальцы…

― Все будет хорошо. ― Дыхание Бьорна коснулось моего уха. ― В твоих венах течет кровь бога.

Быстрый стук его сердца о мою спину опровергал его слова, но вместо того, чтобы испугаться, я погрузилась в дремоту, а звуки и ощущения то появлялись, то исчезали, как и мое сознание. Неужели это конец? Равнодушно подумала я. Не погибнуть в бою, а замерзнуть на склоне горы?

― Это не чертова гора, Рожденная в огне.

Я улыбнулась, не понимая, ответил ли Бьорн на самом деле или это было мое воображение.

― Это тот холм, на котором ты хочешь умереть?

― Не смешно. ― Его пальцы сжались, и меня охватило внезапное сожаление. У меня не было возможности насладиться его прикосновениями, почувствовать его вкус, ощутить его внутри себя.

― Это немного смешно, ― прошептала я, потому что альтернативой было разрыдаться.

И я потеряла себя во тьме. Плавала в теплом озере темноты, которое затягивало меня все ниже и ниже. Я слышала, как Бьорн зовет меня по имени, но