Демоны брельского двора - Инна Мар

тобой, – ответила Далия, печально качая головой.

– Вряд ли у нас что-то сладится. Может быть, в следующей жизни, если мне повезет родиться кем-то побогаче и познатнее.

Она собралась с силами и влепила ему пощечину.

– Не смей меня оскорблять, – процедила она, скривившись от боли.

– И не подумаю. У меня в жизни не так много радостей осталось, это одна из последних – пробурчал он, потирая щеку и отсаживаясь от нее на другой край сиденья, – когда станешь королевой или фавориткой, сможешь со мной поквитаться. Прикажешь повесить меня перед окном своей опочивальни.

– Людям твоего положения отрубают головы, – парировала она и после короткой паузы решительно объявила: – Я очень благодарна тебе за спасение, но я никуда не поеду.

– Что значит, не поедешь? – удивился он.

– Я уеду только при условии, что ты поедешь со мной или если ты дашь мне слово и, что заберешь меня, и мы поженимся.

Он уставился на нее, явно пытаясь понять, что стоит за этим демаршем, однако, по всей видимости, не слишком преуспел и заявил с кривой ухмылкой:

– Раньше ты была более изобретательна. Ты ведь не рассчитываешь, что я куплюсь на эту дешевую уловку?

Она молча смотрела ему в глаза, и ухмылка сошла с его лица, уступив место выражению неуверенности.

– Если не перестанешь валять дурака, то поедешь до Трента со связанными руками и ногами.

– Я найду способ вернуться, – пожала плечами Далия. – Похоже, мне остается только одно: найти тех, кто на самом деле убил Дамиани и Камиллу, и написал эти записки, подделав мой почерк. Раз тебе нужны веские доказательства, ты их получишь.

– Да ты умом тронулась! – рявкнул он, – Может быть, пару недель спокойной жизни помогут тебе прийти в себя. А если нет, поступай, как знаешь, мне все равно. Я виноват в том, что ты оказалась в Пратте, и моим долгом было вытащить тебя оттуда, остальное меня не касается, – раздраженно бросил он, однако, по всей видимости, сам себе не поверил, продолжая встревоженно вглядываться в ее лицо, в надежде убедиться, что она блефует.

– Ах вот оно что, – печально ответила она, – тебе все равно… А я, самонадеянная дура, была уверена, что ты меня любишь! Эта мысль помогала мне переносить пытки и не сойти с ума от отчаяния. Я верила, что к тебе вернется разум, и ты поймешь, что я никогда тебя не обманывала.

Она вновь немного отодвинула занавеску и уставилась на зыбкое отражение тонкого молодого месяца в черных водах канала.

– Может быть, ты, наконец, прямо скажешь, что тебе от меня нужно? – завопил он в бешенстве. – Или тебе просто доставляет удовольствие тянуть из меня жилы?

Далия продолжала молчать и таращиться на воду, не поворачивая головы. Он с силой хлопнул по сиденью кулаком и выскочил из кареты. Отойдя на несколько шагов, он стал расхаживать по берегу канала, ожесточенно пиная камни и бормоча под нос проклятия. Примерно через четверть часа ему, наконец, надоело это занятие, и он направился обратно к карете. Отдернув занавеску, он уставился на Далию.

– Твой Мальвораль приходил ко мне, – объявил он, немного помолчав. – И что-то болтал про то, что в ту ночь кто-то видел людей Фейне у дома Нелу.

– Но тебя это не убедило? – Далия медленно повернула голову. – Или ты не поверил?

– Были сомнения.

– Ты мог бы попытаться найти этого человека и убедиться, что все это правда.

– Мог бы, но у меня были дела поважнее. Нужно было вызволять из тюрьмы одну девицу, пока ее там не запытали до полусмерти, – невесело усмехнулся он. – Должен тебя разочаровать, само по себе это ни о чем не говорит.

– Я уверена, это они убили всех троих, и вряд ли в ходе неожиданно вспыхнувшей ссоры. Главной целью был Нелу, его заманили в ловушку при помощи письма, а Иву и Виотти убили для отвода глаз. Возможно, конечно, что этот Данет преследовал свои цели, или его кто-то подкупил, но наиболее вероятно, что за всем этим стоит Фейне.

– Да, твой друг рассказал про все ваши потрясающие умозаключения. Однако Фейне и Нелу с некоторых пор были большими друзьями. Вряд ли у принца были причины убивать его.

– С некоторых пор? – удивилась Далия. – Это с каких еще?

– С тех самых, как король стал проявлять повышенный интерес к танне Нелу.

– А какое это имеет отношение к их дружбе?

– Лучше спроси, против кого была направлена их дружба?

– Против короля? – ахнула Далия. – Ты хочешь сказать…?

Не договорив, она откинулась на подушки, лихорадочно размышляя. И в самом деле, если Нелу и принц Фейне состояли в заговоре против короля, принц вряд ли был заинтересован в смерти союзника. Первый министр все же был ключевой фигурой в королевстве. Сид был прав, появление людей Фейне вместе с Нелу ничего не доказывало. Неужели он все-таки сам наложил на себя руки после того, как расправился с женой и ее любовником? А записка была делом рук какого-нибудь интригана, который хотел бы убить одним выстрелом несколько зайцев и избавиться от нее и от Ивы разом? Лавина догадок обрушилась на голову Далии. Больше всего это походило на одну выходок Камиллы Монтеро, однако Камилла к тому времени уже была мертва, да и не могла ведь она писать самой себе.

– А король знал о предательстве Нелу? – задумчиво спросила она, – Откуда тебе все это известно?

– Я рассказал тебе об этом, чтобы ты поняла, насколько все это серьезно и опасно, и выкинула из головы свои глупости о возвращении и самостоятельных поисках убийц. Я разберусь во всем сам. А ты пообещай мне, что будешь спокойно сидеть в Тренте, пока все не уляжется. Я за тобой приеду. Даю слово.

Он наклонился и поцеловал ее.

Засыпающий город еще продолжал ворочаться: тут и там время от времени слышался шум повозок и ржание лошадей, смех и богохульства стражников, голоса гулящих девиц, зазывавших клиентов, но весь мир, веселый и страшный, исчез, унесся прочь воронкой одного из тех могучих вихрей, которые, как говорят, бывают в дальних странах, что находятся по ту сторону Ялавании. Оба они не слышали ни звука, кроме шума в ушах, стука сердца и рева бушующей крови – ни отдаленного топота копыт, ни приближающихся шагов, неслышно ступающих по пыльной немощеной дороге, ни звона шпор, ни скрежета шпаг, осторожно вынимаемых из ножен, ни зловещего шепота натягиваемой тетивы. Когда Сид отпрянул от нее, на ходу вынимая шпагу, было уже поздно: черная тень вскинула руку с арбалетом, и просвистевшая стрела вонзилась ему в грудь. Он