Филогенез - Алан Дин Фостер

Колонию в дельте Амазонки сохранили — но лишь при условии, чтобы людям срочно предоставили возможность организовать аналогичную колонию на родной планете транксов Ульдом, в дополнение к значительно меньшему поселению на Ивовице. Для колонии избрали место на возвышенности, которую двуногие вскоре привыкли называть Средиземным плато. Для транксов эта местность являлась слишком сухой и холодной. Неожиданные события вынудили людей и транксов столкнуться лицом к лицу, и вскоре обе расы обнаружили друг у друга такие точки соприкосновения, каких официальная дипломатия вовек бы не нашла. И были предприняты первые робкие шаги для преодоления отвращения, которое обе расы испытывали к внешнему виду друг друга.

А что же Чило Монтойя? Он, в сущности, хотел лишь спокойно вернуться в свой мир трущоб, где он родился и вырос, но уже при деньгах. Однако внезапно обнаружил, что из мелкого уличного воришки превратился в пионера первого межрасового контакта. К подобной широкой известности он вовсе не стремился, но когда стала известна роль беглого вора во всем этом деле, у него попросту не осталось выбора. Чило Монтойю осаждали репортеры, жаждущие взять интервью, он попал в программы мировых новостей, ему постоянно напоминали о том, как мало он знает, задавая вопросы, на которые он не мог ответить, и спрашивая его мнение о предметах, о которых он отродясь не имел никакого мнения. Ему все время приходилось торчать на виду у любопытного света, не имея возможности ни на миг укрыться от назойливого внимания. Его постоянно гоняли, шпыняли, допрашивали, цепляли, он сделался притчей во языцех и предметом умных рассуждений, и вскоре уже начал жалеть, что ему пришло в голову зашибить деньжат на случайном знакомстве с инопланетянином.

Измученный и загнанный безжалостными средствами массовой информации и толпой, падкой на негодяев, Чило умер куда раньше, чем мог бы,— и публика, любящая сотворять себе мелких кумиров, посмертно облагородила его образ. Похороны его были безумно роскошными, репортаж о них транслировали на всю планету, а также на все прочие планеты, принадлежащие людям и транксам. Сам Чило, вероятно, пожалел бы о такой куче денег, угроханных совершенно впустую.

Однако, по крайней мере, памятник, который возвели над его могилой, выглядел и вправду величественно.

Транксы вели себя скромнее. Весьма консервативное транксское учреждение, ответственное за представления, в обычной ситуации предпочло бы проигнорировать произведения поэта, прославившегося в первую очередь своими антиобщественными поступками, однако шумиха, которую люди подняли вокруг этих произведений, вынудила транксов оценить их по достоинству. Ибо стихи покойного Десвендапура были проникнуты воистину всепоглощающей силой и страстью.

Так и вышло, что Чило Монтойе, совершенно того не желавшему, досталась вся слава, к которой стремился преступный поэт Десвендапур. Чило посулили чудовищную сумму за его мемуары, и он с грехом пополам справился с ними, разумеется, не без помощи целой армии литературных негров. В изложении Монтойи история его знакомства с транксом-диссидентом приобрела трагически-героический оттенок. И даже несколько поэтичный, поэтому позднейшие поколения знали только, что причиной ускоренного развития транксско-человеческих контактов послужили убийца и поэт, но кто из них был кем — несколько подзабылось.

Итак, робкие, сдержанные попытки установить официальный контакт разлетелись вдребезги, и отношения между расами в одночасье продвинулись чуть ли не на полвека вперед — вопреки, а не благодаря усилиям благонамеренных, трудолюбивых и многоумных официальных лиц.

Впрочем, это не первый подобный случай. Историю зачастую творят именно совершенно незначительные личности, всецело сосредоточенные на своих мелких повседневных интересах и совершенно не интересующиеся тщательно продуманными планами высоких особ. Оно и к лучшему.

Если бы человечество предпочло завязать отношения с другой разумной расой, которая вступила с ними в контакт, вместо того чтобы закрепить официально сотрудничество с транксами, Содружество вполне могло бы и не возникнуть.

Что же касается двуличных а-аннов, когда они узнали, что транксы, их вечные соперники за овладение пригодными для жизни планетами, вступили в союз с обладающими значительной военной мощью, но совершенно непредсказуемыми людьми, их охватило возмущение, граничащее с яростью. Все стратагемы, рассчитанные на то, чтобы воспрепятствовать созданию такого союза, оказались бесполезны. И правительство императора обратилось за советом ко всем, у кого имелись какие-либо идеи насчет возможного выхода из создавшейся ситуации.

И, разумеется, лорд Гуудра Ап и барон Кеекиль ИН оказались тут как тут с готовым предложением…

Джону Хэйнесу, веб-дизайнеру милостью Божией

Сидя на корточках за плоским буро-голубым кустом, который едва доходил ему до колена, Кайруна наблюдал, как полдюжины неповоротливых желтых слизняков с маленькими ножками пытались объединенными усилиями сплести себе кокон из чего-то, напоминающего вишневого цвета шелк. Ксенологам еще только предстояло определить природу инстинкта, позволяющего слизнякам с легкостью согласовывать свои микроусилия. Положение в табели о рангах освобождало Кайруну от необходимости анализировать и классифицировать, и он просто любовался замысловатой красотой этого тончайшего феномена инопланетной жизни. Он вдруг проникся сочувствием к техникам, которые сейчас были бы обязаны остановиться, поставить аппаратуру и заняться интерпретацией. Иногда гораздо лучше иметь возможность просто поглазеть.

Выпрямившись, он окинул взглядом лес, которому, казалось, не было предела. Точнее, предел, конечно, был. Псевдовечнозеленые деревья, так похожие на земные, образовывали широкий пояс вдоль экватора планеты. Отправившийся на север или на юг путешественник неизбежно наткнулся бы на одну из громадных полярных шапок, покрывающих большую часть поверхности Аргуса-5. Но предварительные замеры, проведенные с орбиты, показали, что ширина пояса лесов составляет от двух до трех тысяч миль (в разных местах) и между льдами имеется достаточно места для деревьев… А также для подвижных организмов, не все из которых были столь же скромны, как эти слизняки-шелкопряды.

За два месяца исследований они столкнулись с рядом куда более интересных и крупных экзотических форм жизни. Местные плотоядные оказались весьма активными, но не особо впечатляющими — ничего, с чем их группа не могла бы справиться. Наличие хищников не очень портило гостеприимную, хотя и прохладную атмосферу здешнего мира.

— Норвегия.— К Кайруне подошла тяжело дышащая Идар, неся прибор для взятия проб на большом треножнике.— Западная Канада. Тасмания.

Похлопав руками в перчатках, она начала настраивать свои приборы. С их помощью можно было точно заснять любой выбранный фрагмент почвы вместе со всеми его обитателями.

— Мне здесь слегка холодновато.— Кайру на вырос в более теплом климате и, естественно, предпочитал таковой. Чистая атмосфера, насыщенная кислородом, который в изобилии вырабатывали нетронутые леса, несколько компенсировала прохладную погоду. Это, конечно, не мороз, но желание бегать в шортах возникало разве что у стоиков. Его же вполне устраивала утепленная куртка и ботинки.