Лабиринт - Дмитрий Болотин

Кюрлевский карьер? Там красиво! Начиная с послезавтра, у меня будет гораздо больше свободного времени, и я весь буду в твоём распоряжении.

– А что за карьер?

– Это искусственный карьер под Гатчиной. Там летом очень красиво! Его называют Питерскими Мальдивами из-за того, что вода там имеет ярко-голубую окраску. Конечно, сейчас там не так красиво, как летом, но если погода будет хорошая, то сможем погулять там. И ехать недалеко: за час до места доберёмся. А потом можно и на гейзеры съездить! Я слышал, что в Гатчине есть.

– Смеёшься? Какие ещё гейзеры? Тут же плато!

– Ну, там не то чтобы гейзеры настоящие, но знакомые ездили и говорят, что вполне увлекательно. Там подземные источники воды, и ключи бьют прямо из земли. Я подумал, что раз мы до Исландии в ближайшее время не доберёмся, то, может, хоть туда съездим?

– Я с радостью составлю тебе компанию. Скажи, ты в порядке? Мне кажется, что в последнее время ты сам не свой.

– Да вроде всё хорошо. Просто переживаю из-за Лёши. Я звонил Алисе, и она сказала, что он так и не появился. Странная ситуация!

– Какая-то чёрная полоса у нас! Сначала инцидент на заводе в Хибинах, теперь ещё и Лёша пропал. Может, здесь есть логическая связь? Вдруг это те, кто поджёг завод, выследили нас? Ты не думал об этом?

– Ну, Лёша же ведь сам ушёл. Я видел своими глазами записи с камер. Это действительно странно, но я не думаю, что есть взаимосвязь. Разве что только он не впал в депрессию после похорон Саши и не решил на этом фоне побыть один в лесу. Я, по правде говоря, предполагаю, что мог выпить лишнего и наговорить ему чего-то, из-за чего он мог обидеться и уйти. Но я напрочь не помню этого.

– А вы с ним раньше хоть раз сильно ссорились?

– Да не особо. Бывали, конечно, всякого рода мелкие конфликты, но всерьёз никогда не ссорились.

– Хоть бы с ним всё оказалось в порядке! От полицейских нет вестей?

– Нет, к сожалению! – ответил я и пошёл умываться после очередного насыщенного дня.

Сделав перед сном массаж Лере, я лежал и смотрел на её спящее полуобнажённое тело и не мог уснуть. За окном изредка вяло проезжали машины, а тротуары были почти безлюдны – конец буднего дня, и все отдыхают. Я думал о том, к чему пришёл вчера, возвращаясь в коттедж, и всё больше убеждался в том, что моя истинная роль в этом мире совсем не та, которую я выбрал несколько лет назад, устроившись в научно-производственную компанию. Да и выбирал ли я эту роль? Ведь туда меня рекомендовал Фёдор Борисович, а я лишь согласился, доверившись его авторитету. Может, лишь сейчас я пришёл к тому, чтобы сделать свой личный осознанный выбор того, кем я хочу быть, а до этого я был лишь машиной, всё стремительней набирающей обороты с каждым годом, но движущейся не в том направлении? Кем бы я ни был на самом деле, сейчас я руководитель отдела и завтра сдача проекта. Решив, что нужно собраться с мыслями, я заставил себя ни о чём не думать и вскоре уснул.

СЧАСТЛИВАЯ ЖИЗНЬ

Утром в пятницу на работе кипела жизнь, и офис напоминал муравейник, в котором маленький ребёнок переполошил всё муравьиное сообщество, потыкав в него тростинкой: у Паши работают все, у Алины тоже. И чего они так суетятся? Всё ведь схвачено и всё под контролем: проект выглядит вполне рабочим и все испытания пройдены. Кажется, что я был единственным спокойным человеком в отделе, хотя должно было быть наоборот: ответственность за дееспособность проекта несу я, а не они. Удалившись в офис, я стал ждать одиннадцати утра, чтобы зайти к Арсению.

Обработав уже по привычке кучу бумаг и переговорив со всеми, с кем следовало, я прошёл в IT-отдел и забрал телефон.

– Пароль: два-четыре-пять-восемь-три. С Вас двадцать тысяч, – кратко вымолвил Арсений при встрече, сидя в своём кабинете, в котором я насчитал пять компьютеров, и это только включённых – на стеллаже стояли ещё три не подключённых к электросети. Рассчитавшись с ним, я положил телефон в карман и вернулся в офис. Я запер дверь изнутри и расположился в своём мягком тёмно-коричневом кожаном рабочем кресле, после чего с предвкушением разблокировал телефон. В груди всё было взбудоражено так, как тогда, когда я в девять лет вставлял в видеомагнитофон кассету с порно, которую прятал от нас на полке отчим. Как и следовало ожидать, последние звонки датировались воскресеньем за неделю до смерти Виталика – последним днём перед его вступлением на пост на заводе, где не ловила связь: жена, Пётр, Сергей, снова Пётр, снова жена. Удивительно, что он созванивался с Петром, ведь он говорил мне, что они были не очень близки. В сообщениях лишь любовные послания от жены и различного рода спам. Может, фото или видео? Но и там ничего толком не оказалось: типичные фотографии друзей и семьи. Видео также ничего не дало. Неужели всё так скучно? Больше ничего нет? Но, может, с Петром связаться и узнать, зачем они созванивались? Разумеется, если он в чём-то виноват, то никогда не признается, но, по крайней мере, можно будет понять, врёт он или нет. Может ли быть что-то ещё?

Открыв аудиозаписи, у меня по ногам пробежали мурашки, и волосы на них встали дыбом: «Новая аудиозапись» от двадцатого сентября. Мы были уже на заводе, и сделана она за день до смерти Виталика. Я включил аудиозапись в надежде на то, что теперь мне всё станет ясно. Сквозь перманентное шуршание был вполне отчётливо слышен диалог двух человек:

– Что ты хотел? – разговор начался со знакомого мужского голоса.

– Что я хотел?! Козёл, ты посмотри, что ты натворил! – хрипел Виталик. – Мы так не договаривались! Ты же сказал, что просто всё сгорит от разлива топлива из цистерны, и мы с Витей успеем уйти на безопасное расстояние.

– Да кто же знал, что всё так получится? Мы всё обсуждали лично с руководителем команды. Так и должно было произойти, я до сих пор не понимаю, почему пожара не возникло.

– Из-за вас умерли Витя и Владислав Викторович, а я чудом остался жив. Вот какова цена твоей ошибки!

– Из-за нас? Да ты же сам знаешь, что мы это делаем ради общего блага. Эти уроды всё здесь испоганили! Ты посмотри на нашу экологию: да с этого завода было выбросов больше, чем со всех