Несущая смерть - Джей Кристофф

которая осталась в крепости Кицунэ в относительной безопасности. И поймала себя на печальной мысли, пожалев, что у нее нет богов, которым можно было бы помолиться.

На защищенных частотах зазвучало сообщение.

«Главдом, диспетчерская вышка семь вызывает неопознанный неболёт. Это ограниченное воздушное пространство. Передайте идентификационный код и пакет для допуска прямо сейчас».

Пальцы Мисаки затанцевали на мехабаке, ловкие и грациозные, как у музыканта, который все же не научился играть по-настоящему.

«“Искатель истины” – 5676-1814-4852-7951. Передача пакета».

«Принято, “Искатель истины”, информация обрабатывается».

Мисаки прикусила губу, бросая настороженные взгляды на товарищей.

– Будь готов развернуться и перекрыть доступ, – прошептала она.

«Пакет подтвержден. “Искатель истины”, вы зарегистрированы как неболёт, отправившийся на Землекрушитель вчера утром. Почему вернулись в Главдом?»

«Неисправность двигателя на правом борту. Мы докладывали об этом накануне. Вы получили сообщение?»

«Я не демонстрирую записей об упомянутом докладе, “Искатель истины”».

«Нам приказали вернуться в Главдом. Мне уведомить своего кёдая?»

Пауза, заполненная гулом двигателей и густой, как смог, вонью чи.

«Никак нет, “Искатель истины”. Причаливайте к четвертому шпилю. Вас встретят силы безопасности Главдома, подтвердите».

«Подтверждаем, Главдом. Лотос должен цвести».

«Лотос должен цвести».

Мисаки отключила связь, ухмыльнувшись как сумасшедшая. Уловка сработала, Главдом разрешил приземлиться. Казалось, Кицунэ продолжает приглядывать за своими.

«Искатель истины» продолжил полет через горы, и его капитан приказал заглушить двигатель правого борта. Пропеллер зашипел и заглох, выплюнув короткую струю выхлопных газов в поднимающуюся метель.

На палубе скапливалась черная жижа, Мисаки дрожала, хотя тело покрывала кожа без пор.

Мисаки устремила взгляд на облака, отмечая тени притаившихся броненосцев, трехместных корветов, порхающих среди заснеженных горных вершин.

И наконец, вдалеке, на вершине огромного гранитного отрога, окутанного дымом, она разглядела пятиугольную крепость из грязно-желтого камня, укрепленную могучими контрфорсами на отвесных черных утесах. Здесь сходились трубопроводы, извиваясь по склону горы и низвергаясь в чрево Главдома. Из долины, усеянной сторожевыми вышками, серпантином вилась вверх служебная дорога, заканчиваясь у грузового лифта в ста футах ниже вершины. Мисаки поблагодарила небеса за украденный неболёт – никто и никогда не смог бы попасть в Главдом без крыльев.

Когда «Искатель истины» преодолел внешнюю стену, Мисаки и пятеро других мятежников собрались у перил. По сигналу рулевого облакоходы в трюме «Искателя» забросили дымовые шашки в выхлопные фильтры, после чего из двигателя правого борта вырвался гигантский столб удушливой смолы. «Искатель» вращался вокруг своей оси, размазывая черноту по небу.

Мисаки подождала, когда корабль проплывет над первыми складами горючего. Вместе с собратьями, стоявшими рядом, она перемахнула через перила и спрыгнула на резервуары. «Искатель» дрейфовал над комплексом Главдома, извергая дымовую завесу, и его железный клаксон выл дуэтом с пронзительной сиреной. С несколько преувеличенным усилием экипаж заставил судно опуститься на четвертую причальную площадку. Их уже ждали наземные бригады с пожарным снаряжением, окутанные густым клубами, исходящими от «неисправного» двигателя.

Присев на корточки у люка доступа, Мисаки с помощью мехабака настроилась на каналы службы безопасности Главдома в ожидании сигнала тревоги. Она обратила внимание на болтовню о каком-то важном заключенном, которого сопровождают в Камеру Пустоты. Но, ничего не услышав о незваных гостях в бункерах чи, кивнула товарищам, и те принялись за работу, чтобы открыть люк.

Затем Мисаки кивнула себе, пытаясь унять бурю в животе.

Пока все идет хорошо.

Подъем был мучительным, они ощупью брели в темноте, хватаясь пальцами за жирные внутренности трубопровода. Вонь чи, кроваво-красная, практически непереносимая, пропитала Каори насквозь, просочившись в каждую пору. Поначалу подъем был пологим, но по мере того, как они поднимались, склон становился круче, а опираться было особо не на что, кроме ног, которые скользили в густой жиже.

Каори уступила просьбе Маро и зажгла вольфрамовую лампу с ручным управлением, отбрасывающую длинные тени на сводчатые стены. Они миновали еще две насосные станции, протиснулись через тяжелые односторонние люки в цилиндрические камеры диаметром двадцать футов. Над головой маячили плунжеры, застывшие и окоченевшие, поскольку качать было нечего.

В конце концов впереди раздался ритмичный стук механизмов, отдававшийся эхом в маслянистой тьме. Посветив фонариком во мрак, Каори заметила, что трубопровод изгибается и опускается, переходя в другой, расположенный еще ниже. Соединение между ними было герметично закрыто тяжелым односторонним клапаном. За ним слышался шум насосной станции, прерывистый гул, похожий на поток масла, плещущийся по внутренностям трубопровода.

– Думаю, мы добрались до того самого места, где трубопровод Йамы встречается с остальными потоками, – пробормотал Маро. – Теперь начнется самое интересное. – Мужчина склонил голову набок, прислушиваясь к звукам, которые издавали плунжеры.

Насосная станция наверняка являлась копией сухих станций, которые уже встретились им некоторое время назад: три массивные плунжерные камеры, приводимые в движение гидравликой. Плунжеры должны подниматься, всасывая чи в камеры. Затем поочередно опускаться, как массивные поршни в шприце, и выталкивать чи в трубу.

Последующее действие накачки поддерживало поток чи после того, как он пройдет через камеры, подобно тому, как пассажиров пригородного поезда подталкивают люди, набегающие сзади.

– Десять секунд на заполнение камер, – заключил Маро. – Каждому плунжеру требуется шесть секунд, чтобы достичь дна. Как только опустится третий плунжер, три поднимаются. Потом все начинается заново.

– Двадцать восемь секунд, чтобы проплыть шестьдесят футов, – прошептала Каори. – Тяжеловато.

– Работа насоса поможет протолкнуть нас через клапаны. Меня больше беспокоит, как мы будем дышать. Когда попадем в течение, воздуха останется мало. И вокруг станет черно. Как ночью. И едва мы окажемся внутри, пути назад не будет.

Каори посмотрела прямо перед собой: в стекле, закрывавшем глаза, отражался слабый свет.

– Пути назад никогда и не было, – пробормотала она. – Для любого из нас. Все, что мы делали и делаем, привело нас к этому моменту. К этой минуте. К секунде. – Каори оглядела каждого из повстанцев Кагэ. – И я не боюсь.

Ветер хлестал и колол тысячью ножей, сдирающих кожу с костей.

Мороз оставлял следы укусов на коже Ханы, а на щеках застывал черный снег. Она прижалась к Акихито, чтобы согреться, когда они по спирали спускались к лагерю гайдзинов. Вспоминала, как засыпала, ощущая его дыхание, целующее ее в затылок. Грубая сила, обернутая в нежную ласку.

Хана чувствовала, что Кайю переполняют дурные предчувствия, и поэтому у девушки дрожали руки.

Арашитора терзалась при мысли о возвращении Ханы в армию дураков – детей обезьян, которые сдирали шкуры со зверей и носили их в нелепой попытке узурпировать животную силу.

– ЧТО ОЗНАЧАЕТ ЭТОТ РИТУАЛ? —

Понятия не имею.

– ОН ОПАСЕН? —

Не представляю.

– ТОГДА ЗАЧЕМ ТАК ПОСТУПАТЬ? МЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ С ОСТАЛЬНЫМИ, ГОТОВИТЬСЯ К БИТВЕ. ОНИ ПРЕВОСХОДЯТ МАЛЕНЬКИХ ЛИСОВ ЧИСЛЕННОСТЬЮ, ИХ В ДВА РАЗА БОЛЬШЕ. —

Я доверяю дяде Александру.

– ЧЕЛОВЕКУ, С КОТОРЫМ ТЫ ПОЗНАКОМИЛАСЬ ДВА ДНЯ НАЗАД. —

Семья