Продавец крови - Мария Устинова

боялась. Не его — это точно. Возможно это старая привычка скрывать перед ним все, что варится в душе. Хотя не думаю, что чем-то удивлю Эмиля после вчерашнего.

В салоне совсем стало темно — фары потушены, а других источников света нет.

— Яна?

У него были теплые приятные пальцы, а вот у меня рука, как неживая.

— Не ходи туда, — сказала я. — Придумаем что-нибудь другое.

Тогда не придется ни бояться, ни говорить — все пойдет, как раньше. В этом тоже есть свои плюсы. Привычное хотя бы знакомо.

— Это ничего не изменит, — руке между его сухих ладоней было тепло, но пальцы все равно дрожали.

Он не мог этого не чувствовать.

Эмиль отстегнул ремень, перегнулся через сиденье — в темноте я видела только силуэт. Одна из ладоней оказалась на шее. Я знала, что будет дальше, но только слегка отвернулась, подставив под губы щеку. Уткнулась в собственное плечо и закрыла глаза.

Сегодня от него пахло приятнее — моим домом и моим медовым мылом. Теплый уютный запах. Первый поцелуй был деликатным, словно мы на первом свидании и пока присматриваемся друг к другу, но потом Эмиль прижался языком к коже, широко разевая рот и зубы опасно примяли щеку. Снова появилось саднящее ощущение его подбородка. От каждого вдоха коже становилось холодно — а дышал он часто.

— Убери зубы, — я вжалась в кресло.

— Повернись, Яна, — прошептал он. — Не прячься.

Я приподняла голову от плеча — не потому, что он просил, я хотела на него посмотреть. Мы были так близко, что я задела носом его скулу. Получается, сама подставилась под поцелуй: Эмиль алчно впился в губы, вжимая затылком в подголовник кресла. Дыхание стало таким хищным, словно он собрался меня сожрать.

И я поддалась, как тогда, на набережной. Я так скучала по его ненасытной страсти, по любым прикосновениям — эта тоска разъедала меня, как ржавчина. Можно ведь сдаться хоть на минуту. Я была готова считать секунды, чтобы не выйти за этот безумный лимит.

А пока я дотронулась языком до нижней губы, наслаждаясь, как глубоко он проскальзывает в его рот, и как наши губы сминают друг друга — смело и жадно. Мне было все равно, что он небритый, все равно, что он обо мне подумает — я хотела утопить свое одиночество если не в любви, то хотя бы в слезах.

Зачем-то я положила ладони Эмилю на лицо — поверх глаз, и крепко обхватила, хотя и так не увидела бы их в полумраке салона. Я как будто собиралась его оттолкнуть, но передумала. Неожиданно он спустился ниже — к шее, щекотно и опасно.

Минута прошла, и я не знала, что делать дальше: и ответить не могу, и прогонять не хочется.

Но все решили за меня: в открытом окне раздался отрезвляющий звук взводимого курка.

Глава 64

Эмиль выпрямился, стараясь не делать резких движений, и приподнял руки. Мне пришлось сесть ровно.

Я понятия не имела, кто там стоит — человек или вампир, впрочем, после выстрела я стану одинаково мертвой в обоих случаях.

— Держи руки на руле, дрянь, — прошипели мне, коснувшись стволом левого виска. Кожу обожгло холодом.

Я сжала кожаную оплетку, проминая до упора. Пальцы побелели от напряжения. Скосила глаза на стрелка, стискивая зубы, лицо онемело от напряжения.

Эмиля вытащили из машины с другой стороны и отвели куда-то вперед. Я видела только черные тени перед капотом. Если первым взяли его, еще и свет не включили — значит, вампиры. Прекрасно.

Они стояли метрах в пяти. Кажется, с ним говорят? Пока убивать не будут — по крайней мере, не сразу.

Второй просунул руку в окно и вытащил мое оружие из кобуры. Я снова скосила глаза: дуло зависло в нескольких сантиметрах от виска.

Тени перед капотом разошлись — один, судя по росту, Эмиль, отступил. От него пятились — не испуганно, а словно целились.

Вроде бы, перемирие не закончилось, так какого черта? Это те, чью машину я засекла на дороге или их привел Егор?

Я снова посмотрела влево. Терять мне нечего. Если пристрелят Эмиля, знаю, кто следующая.

А раз так, к чему сомневаться?

Я выжала газ в пол и включила ближний. Обороты подпрыгнули, задние колеса швырнули гравий, и динамика старта вжала меня в кресло. Когда резко берешь с места — тебя как будто выбрасывает в параллельную реальность, где нет ничего, кроме растущей скорости и абсолютной сосредоточенности. Полный ноль.

Бросив педаль, я спокойно наблюдала, как стремительно приближается стена гаража напротив. А потом выкрутила руль влево и добавила еще газа — до пола.

Машина ушла в крутой занос. Гравий плеснул волной и ударил в стену, как крупный горох.

Одного точно смяла — машину характерно подбросило. Я убавила газ и плавно вывела руль в обратную сторону.

«Мерседес» встал наискосок, и я пригнулась, встревоженно глядя назад. Надеюсь, Эмиль разберется со всеми, кто вывернулся из-под колес — в отличие от него, я лишнюю пулю не выдержу.

— Живым оставь одного! — крикнула я, щурясь в темноту. Ночное зрение портили красные отблески стоп-сигналов и световая завеса от фар.

Почему-то было тихо — и стоило об этом подумать, как раздались выстрелы. Я упала на сиденье, закрывая голову руками.

Тишина. Шаги. Мой пистолет забрали, и я сжалась, как мышь, поставив ногу обратно на педаль. Я была готова развернуться и рвануть подальше, но уловила в зеркале заднего вида фигуру Эмиля — точно он.

Эмиль дернул пассажирскую дверь и раздраженно постучал костяшками в стекло — я заблокировала замок.

Сначала он подал оружие, а на заднее сиденье забросил полутруп вампира или кто он там.

Я обернулась: вроде бы незнаком. Избит. Интересно, он побывал под моими колесами или это Эмиль его так отделал?

— Проверь ему зубы, — попросила я.

Нужно убедиться, а самой лезть в пасть страшновато.

— Вампир, — подтвердил Эмиль, не шелохнувшись. — Он в эффекте.

Наконец, тот начал приходить в себя. Мой бывший приставил пистолет к его голове, наблюдая, как вампир хрипит. Может, не стоило тащить его в машину? Как я потом людям объясню, почему салон в кровище?

— Вацлав прислал? — спросила я.

— Кто еще, — резко сказал Эмиль. — У меня к нему нет вопросов. Говори, что хотела.

— От дома следили? — поинтересовалась я.

— Отвечай, — зарычал Эмиль, стволом отталкивая его голову в сторону. Черт, он раньше таким не был.

Не могу сказать, был он лучше или хуже, но Эмиль был другим. У меня