Дело всей жизни. Книга первая - Ульяна Громова

Она встала и направилась к двери, виляя тощим задом — куриная жопка аппетитнее.

— Собралась отчалить через Стикс? — на мгновение в душе шевельнулось беспокойство.

Не поворачиваясь, Линда показала мне средний палец и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Мелькнула мысль — это закрылась крышка моего гроба.

* * *

— Время поездки придётся сократить, сэр.

Армат внимательно выслушал мой рассказ о встрече с Линдой и неприкрытой угрозе. Спустя минуту после этого его ребята занялись просмотром записи с камер видеонаблюдения в гостинице и клинике — с кем контактировала и чем она занималась.

Дарнелл Фостер Саммерс — шакал, смелый только в стае, он не может завалить мастодонта, каким был в бизнесе я, но способен нанести мелкие «раны», и это нужно брать в расчёт. Что их с Линдой объединило, предстояло узнать.

— Думаю, что и наезд на отца тоже его рук дело. Какой-то на самом деле пшик вся эта шумиха, будто пробный удар…

Я стучал пальцами по столу, думая, не грозит ли это чем-нибудь Несси?

— Логичное допущение, — согласился «механик». — Проверим.

— Сокращаем маршрут и время. Здесь пробудем как планировали, потом в Хартфорд на два дня и домой. В Тенесси не полетим.

Придётся Несси встречать родителей в своём доме.

— Сэр… есть вариант заставить Саммерса активизироваться…

* * *

С базой и флёром парфюмерной линии для Никиты сложностей не было — я продумала эти ярусы ещё «до». А вот с «сердцем», которое должно работать так, как задумано мной, предстояло потрудиться.

Потому что у меня был один шанс, и я не хотела оказаться в лиге неудачников.

Я села на пол перед телевизором и увлеклась составлением композиции настолько, что очнулась, только услышав голос Никиты — он вернулся раньше на несколько часов.

— Ох, как у нас тут пахнет… — повёл носом и сел рядом со мной на пол. — Расскажешь, что делаешь?

— То же, что и ты — шампунь от похоти, — я улыбнулась. — Почему ты не говорил, что твой центр одним из первых начал изучать влияние ароматов на мозг?

— Ты ведь читала Википедию, — пожал он плечами. — Это неважно, Несси, — он перетянул меня к себе на колени, а его голос зазвучал возбуждающе низко.

— А в самолёте стало важно?

— Ты говоришь, как маленькая обиженная девочка, — улыбнулся он и провёл кончиками раскрытой пятерни по моему лицу ото лба до губ. — Миллионы и всемогущий Центурион не сделают тебя успешной. Ты должна решить, что хочешь: сидеть и собирать духи и шампуни, или чтобы тебя запомнила за что-то более серьёзное.

— Мне кажется, я никогда не смогу, как ты.

— Почему?

— Я не лидер.

— Ты забыла? — поднял он бровь. — Я тоже.

— Ну да! Вон как тебя слушаются…

— Нет, меня не слушаются. Каждый член команды делает свою часть работы. Это как высадиться на неизвестной планете — успех зависит от профессионализма каждого и общей цели. Но она должна быть важной и интересной для всех. Команда — это фанатики, преданные не лидеру, а себе. А ты просто используешь особенности каждого для достижения общего.

— Но ведь твоя цель — не чувствовать сексуальный голод. А им это зачем?

— Хороший вопрос. Это как в отношениях: ты можешь быть любящим, заботливым, верным, но это ровным счётом не значит ничего, потому что отношения зависят от двоих, и цели могут быть разные: один удобно пристроился, второй боится одиночества — ну это если так, навскидку, — Никита отмахнулся рукой от не самых приятных примеров. — Каждый человек — эгоист. Проспер хочет создать уникальную программу, инженеры хотят, чтобы разработанное ими медоборудование было самым лучшим, психологи хотят, чтобы их необычные методы работали быстрее и давали наилучший, по сравнению с традиционными приёмами, результат. И всё это встраивается в мою цель. Поэтому я просто слежу, чтобы стрела летела в мишень. Но это не отменяет и промежуточных побед — вот так и появляются детские онкоцентры.

— А тебе мнемошлем поможет? — спросила с надеждой.

Этот вопрос был важен для меня, ведь я готовила для Никиты его аналог, но в форме парфюмерной линии. Я уже выбрала ароматы, которые помогут ему: кедр — успокоит и напомнит о детстве; сандал — нормализует гормональный фон, его аромат позитивно воздействует на гипофиз, регулирующий сексуальность; иланг-иланг — очень быстро успокаивает гнев и навязчивые мысли; жасмин — усилит иланг-иланг и поддержит нервную систему; ваниль — сдержит от психических расстройств и срывов; а прохладный терпкий аромат ландыша напомнит обо мне…

Вздохнул тяжело:

— Если бы… — устало откинул голову на постель.

Никита был не в настроении, складка между бровей углубилась, а по лицу то и дело пробегала тень.

— Что-то случилось? — тревожно спросила, заглядывая в любимые синие глаза.

— Нет, маленькая, просто все эти встречи с журналистами и запуски новых клиник всегда выматывают.

— Хочешь, я сделаю тебе массаж?

— Ммм, чудесно… — он схватил меня губами за сосок, торчавший через тонкий трикотаж маечки. — Я тоже сделаю тебе массаж…

— Тогда в душ, принц драконов. Я всё ещё хлюпаю, — сморщила нос.

— Лишь бы принц на белом коне не оказался всадником апокалипсиса, — Никита скользнул рукой мне в трусики и погладил уже влажные от возбуждения складочки. Его глаза потемнели от расширившихся зрачков. Они казались тёмно-фиолетовыми. — Мне это нравится…. Смотри… — отодвинул меня немного и положил руку на вздыбленный пах. — Я только подумаю, что ты ещё мироточишь, и хочу тебя как сумасшедший.

— Ты и правда сумасшедший, — я улыбнулась.

— Я когда первый раз увидел тебя без трусиков, знаешь что подумал? — вдруг спросил, смутив меня, но ответа и не ждал. — Что ты чудо чудное, диво дивное. Помнишь, спросил, чувствуешь ли ты острее, а потом, ты не поверишь, к своему ужасу понял, что ты девственница. Я, наверное, тогда застрял на твоей крови… — Никита ткнулся лицом мне между грудей и глухо простонал: — Несси-и-и… я лишил тебя невинности три раза за один день… с ума сойти…

— В попу было больно, — упрекнула я его, — а в рот… странно… да ещё с виски и вином вперемешку. Наверное, только ты мог такое придумать, — зарылась пальцами в его волосы.

— Хочешь отплатить мне тем же? — хитро прищурился.

— Предлагаешь изнасиловать тебя клитором? — вытаращила глаза.

— Хм… я об этом не подумал даже… моя распутница… А сможешь?

— Мне больше нравится насиловать твой рот, — призналась и почувствовала, как загорелись щёки и сладко заныло в паху.

С приходом месячных я стала ненасытной, и Никите это нравилось. Он тоже готов был не вылезать из постели.