Дураков нет - Ричард Руссо

остановился, не смотрел на дом из-за забора, не размышлял о том, за сколько можно продать участок, на котором стоит дом.

– Задолженность по налогам, наверное, больше, чем стоит дом. Ну да неважно, у меня-то задолженности нет.

– Допустим, ты его продашь, получишь всего десять тысяч, сущие гроши. Допустим, задолженность окажется семь тысяч. Это много. Все равно остается три тысячи. Хочешь сказать, они тебе лишние?

– Вообще-то я подумывал отдать его Питеру, – сообщил Салли, гадая, как Рут отреагирует на это известие. Сына Салли она в глаза не видела, но относилась к нему с заботой и одновременно с обидой.

– Твою проблему это не решит, – заметила Рут.

– Я бы отдал его тебе, если бы было можно. – Салли улыбнулся. – Правда, Зак, скорее всего, что-то заподозрит, если я отдам тебе дом. Люди ему про нас двадцать лет талдычат, и это докажет, что, быть может, не все они врут.

– Все равно спасибо. – Рут улыбнулась в ответ. – Но у меня уже есть одна развалюха.

– Что, если я продам его, а деньги отдам тебе? Грегори на колледж. Зак ничего не узнает.

– Очень любезное предложение, но забота о Грегори – мое дело, – сказала Рут.

Она с нажимом произнесла имя сына, и Салли догадался, что сейчас она заговорит о дочери, – Рут нравилось думать, что это их дочь, – и давний спор неминуемо возобновится. Девица была как две капли воды похожа на Зака, но Рут отказывалась это признать. “Я точно знаю”, – твердила она Салли. Он же чаще всего точно знал обратное. Просто Рут зачем-то хотелось считать, что Джейни – дочь Салли, а не Зака.

Салли только однажды всерьез усомнился в собственной правоте, и было это год назад, весной, через несколько месяцев после того, как он сломал колено. Он приехал в супермаркет, встал в очередь в кассу, за которой сидела Рут. Началась пересменка, Рут пробила покупки Салли – тюбик зубной пасты, пачка сигарет, – отметилась в ведомости, и они вместе вышли из магазина.

– Я хочу тебя кое с кем познакомить, – сказала Рут, когда к ним с грохотом подкатил ржавый “кадиллак” и побибикал.

Рут подвела Салли к машине, хотела было представить его Джейни, как вдруг заметила девочку, та сидела рядом с матерью на переднем сиденье.

– Где, черт подери, детское кресло, которое я купила? – рассердившись, спросила Рут.

– Так и знала, что ты заметишь, сразу же, вместо “здрасьте”, – ответила Джейни.

– Ты права, черт подери, я заметила. Оно стоило шестьдесят баксов, – сказала Рут.

– Да, и Угадай Кто его продал.

Салли невольно улыбнулся, оттого что дочь переняла от Рут манеру называть мужа.

– Я купила ей кресло, а он его продал?

– Как будто я тебя не предупреждала, – ответила девица, позиция матери явно не вызывала у нее сочувствия. – Купи еще одно, проверь, вдруг на этот раз обойдется, идиотка ты этакая.

Рут сверлила дочь разъяренным взглядом.

– И не смотри на меня так, – сказала Джейни. – Не я его продала. Я виновата лишь в том, что, как и моя мать, не умею выбирать мужчин. – Она подозрительно взглянула на Салли, точно ей предъявили его в этот самый момент, чтобы проиллюстрировать это утверждение.

Ее мать это заметила.

– Поздоровайся с Салли, – сказала Рут. – То есть с Доном Салливаном.

Джейни по-мужски пожала ему руку.

– Привет, – сказала она и добавила, к явному изумлению Рут: – Я много слышала о вас.

– Ага, – ответила ее мать. – В маленьких городках…

– Именно. – Джейни ухмыльнулась и сказала матери: – Ну так что, тебя подвезти до дома или как?

Вместо ответа Рут вновь заглянула в машину.

– Хочешь к бабушке? – спросила она.

– Вперед, – сказала Джейни дочке, та перелезла через ее колени и выбралась в открытое окно – прямиком в объятия Рут. Лишь тогда Салли заметил, что девочка сильно косит, и у него сжалось сердце.

– Послушай, мне надо бежать, – сказал он Рут.

– Да, знаю, – ответила она. – Увидимся как-нибудь.

Вечером она позвонила ему в “Лошадь”. К тому времени он успел поразмыслить над тем, почему узнал себя в дефекте ребенка, почему его сердце участливо екнуло, хоть и шепнуло ему: беги.

– Я не хотела ставить тебя в неловкое положение, – сказала Рут.

– Ты и не поставила, – соврал Салли.

– Ну да, как же.

– У меня есть сын, – сказал ей тогда Салли. – И нет ни дочери, ни внучки. – И повесил трубку.

После этого они с Рут некоторое время “вели себя хорошо”.

– Моя хозяйка сказала, ко мне вчера заходили, – начал Салли, поскольку об этом все равно придется упомянуть.

Рут кивнула:

– Крайний случай. Ты же сам предложил, если я правильно помню.

– Просто они шокировали старушку Берил, вот и все, – пояснил Салли.

– Чем? – раздраженно спросила Рут.

Салли не знал, как лучше объяснить Рут, что ее дочь – скандалистка и грубиянка, чего Рут – она тоже умела грубить и скандалить, – похоже, не замечала. По правде говоря, Салли не придал бы этому значения, если бы не хозяйка.

– Это не так уж и трудно. Много ли надо старушке.

Такое объяснение явно удовлетворило Рут.

– Я не послала бы их к тебе, но больше было некуда. Я думала, Рой в городе.

И Рут объяснила, что Джейни наконец-то решилась бросить мужа. Ушла тайком, пока он был на охоте. Нашла работу в Олбани. И квартиру, въедет с первого декабря. Когда Рой узнал, что она ушла, пригрозил, что приедет за ней, выбьет из нее дурь и вернет домой, – вот только закончит охоту, а это, надеялись Рут с Джейни, будет лишь через несколько дней. Как только Джейни поселится в Олбани, Рой ее не отыщет: в этом она не сомневалась.

Рой родился в Мохауке, грабил мелкие магазины, все детство и юность скитался по тюрьмам и исправительным школам. До Салли доходили слухи, что Рой якобы избил до полусмерти бармена на пустой парковке позади бара в Шуйлер-Спрингс, откуда его вышвырнули тем вечером. Но, поскольку свидетелей не нашлось, муж Джейни избежал ответственности.

– Если я правильно помню, когда она выходила за него замуж, ей все говорили, что Рой ей не пара.

– Правильно, Салли, – сказала Рут. – Ты-то сам никогда не ошибаешься. Ты ведь это хочешь сказать? Что ты всегда прислушиваешься к добрым советам? Что ты никогда не упирался и не делал что-то исключительно потому, что тебя все отговаривали? Если кто в этом мире и мог бы ее понять, так тот человек, который отказывается признать, что ему действительно принадлежит дом.

– Опять ты о доме, – отозвался Салли.

– Не о доме, – сказала Рут. – А об упрямстве и о том, кто его от кого унаследовал.

– То есть ты считаешь, она унаследовала его