Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657-1945 - Вальтер Гёрлиц

Поначалу Беку казалось, что Браухича удалось склонить на свою сторону; он был согласен, что вооруженные силы Германии не готовы к военным действиям. Но в конечном итоге Браухич отказался от перехода к решительным действиям. Бек попросил Браухича созвать секретное совещание генералов, занимающих командные посты. Совещание состоялось 4 августа в доме Браухича. Начальник Генерального штаба ознакомил присутствующих с меморандумом, составленным им 16 июля. К сожалению, встреча не оправдала надежд Бека. У генералов не хватило смелости перейти к решительным действиям и призвать Гитлера к ответу. «Желая сохранить в истории доброе имя Верховного командования сухопутных войск, я вношу в протокол, – сказал Бек, – что отказываюсь одобрять любые военные авантюры национал-социалистов».

Бек заготовил пламенную речь, с которой, по его мнению, главнокомандующий сухопутными войсками фон Браухич должен был выступить перед Гитлером. Однако Браухич не решился произнести эту речь; не хватило смелости.

Несмотря на предпринятые Браухичем предосторожности, Гитлер узнал о существовании меморандума Бека. Его реакция как нельзя лучше характеризует этого человека. Гитлер поинтересовался, кто ознакомлен с меморандумом и, когда узнал, что только высшее командование, сразу же выбросил это из головы.

Вместо того чтобы вызвать генералов, причастных к меморандуму, Гитлер решил, что стоит попробовать повлиять на молодое поколение офицеров. Гитлер вызвал на 10 августа в Оберзальцберг начальников штабов армейских групп и корпусов, желая вбить клин между старым и молодым поколениями генштабистов. Фюрер выступил перед офицерами с речью, которая длилась порядка трех часов. А в это время пресса надрывалась, рассказывая об ужасающем положении судетских немцев в Чехословакии.

Гитлеру казалось, что его пламенная речь произведет должное впечатление на офицеров и они поддержат своего фюрера. Но случилось иначе. Генерал фон Витерсгейм, начальник штаба западной армии, особо подчеркнул, что если бросить все войска против Чехословакии, то Германия окажется беззащитной на Западе и не сможет противостоять Франции; западный вал не устоит больше трех недель. Гитлер пришел в ярость. Позиции будут удерживаться не то что три недели, закричал Гитлер, а три года! Попытка перетянуть молодых офицеров на свою сторону закончилась неудачей. В дневнике Йодль сердито замечает, что, к сожалению, значительная часть Генерального штаба охвачена пораженческими настроениями. Генеральный штаб, пишет Йодль, «Zentrum des Miesmachers» (дословно «центр нытиков», сборище нытиков). Получается, что Генеральный штаб еще что-то значил!

Гитлер прекрасно понимал, что Генеральный штаб не сделает свои мысли достоянием широкой публики. Он повелевал массами, а о каком-то генерале Беке народ даже не слышал. Когда Гитлер произносил речи, он мог ввести в состояние транса. Люди были готовы слепо подчиняться ему, принести любую жертву. Он подчинял их собственной воле, и это наполняло уверенностью его маленькую подлую душонку.

IX

Когда Бек понял, что его меморандум ничего не дал и изменить политику Гитлера не представляется возможным, он сделал то единственное, что, с его точки зрения, оставалось офицеру, воспитанному в старых традициях. 18 августа начальник Генерального штаба сухопутных войск, генерал Людвиг Бек, подал прошение об отставке. Спустя три дня Гитлер принял его отставку. В другое время отставка начальника Генерального штаба, да еще такого уважаемого, как Бек, вызвала бы бурю в военных кругах и, вероятно, получила бы отклик за рубежом, но Гитлер запретил упоминать об этом в прессе, в военных и правительственных бюллетенях. Бек из чувства патриотизма и лояльности к армии подчинился приказу фюрера и ни словом не обмолвился об отставке. Даже Йодль отказался прокомментировать это событие в своем дневнике.

Генеральный штаб остался без руководителя, и Браухич предложил эту должность первому обер-квартирмейстеру, генерал-лейтенанту Гальдеру. Казалось бы, Браухичу тоже следовало уйти в отставку, поскольку он посвятил Бека в планы Гитлера и имел отношение к меморандуму начальника Генерального штаба. Однако Браухич относился к тому типу людей, которые будут руками и ногами держаться за кресло, на которое удалось взобраться; Гальдер, по всей видимости, относился к тому же типу людей. Он объяснял Беку, что неразумно уходить в отставку, что они должны бороться. Гальдер и Браухичу сказал, что соглашается на должность начальника Генерального штаба только потому, что хочет противостоять военной политике Гитлера и ничуть не в большем восторге от режима, чем Бек. Браухич ответил, что его не волнует позиция Гальдера. Взяв несколько дней на обдумывание, Гальдер обсудил с Беком сделанное ему предложение. В результате он согласился и 1 сентября занял должность начальника Генерального штаба сухопутных войск. Что касается Бека, то в случае мобилизации он должен был принять командование 3-й армейской группой.

Гальдер стал первым баварцем и католиком, получившим должность начальника Генерального штаба в германской армии, что явилось серьезным отступлением от традиций прусского офицерского корпуса, опиравшихся на протестантизм. Гальдер был артиллеристом и служил вместе с Леебом в штабе кронпринца Рупрехта. Он был ревностным католиком, слыл интеллектуалом, имел склонность к математике и ботанике. Вне всякого сомнения, Гальдер мог стать достойным преемником Бека. Хотя, по мнению Хоссбаха (которое разделял Бек), у Гальдера вряд ли хватило бы мужества нарушить клятву верности фюреру и выступить против него.

Как мы уже говорили, Гальдер был верующим человеком, сыном генерала, а для таких людей военная клятва сравнима с торжественным обетом. Однако он с огромной неохотой признавался, что долг заставил его бороться с Верховным главнокомандующим и стать первым начальником Генерального штаба в истории Германии, который планировал государственный переворот.

Гальдер хорошо знал Гитлера, и это только усиливало его решимость. Будучи штабным офицером, он по долгу службы бывал в Баварской дивизии в Мюнхене и был свидетелем становления карьеры Гитлера. В записях, которые он передал американским следователям, Гальдер пишет о Гитлере как об экстраординарной личности, в чем-то гениальной, а в чем-то примитивной, человеке, который временами казался святым, а временами обычным преступником. Гальдер видел в Гитлере человека жестокого, лживого, необузданного, но прекрасно понимал, что ему никогда не постичь загадочную душу этого человека. Он пытался разглядеть в нем ангельские черты, но всегда находил только дьявольские.

Когда Гальдер заступил на должность начальника Генерального штаба, началось это непонятное дублирование планов, которое затрагивало как Генеральный штаб, так и большинство органов управления и продолжалось до окончательного краха в 1945 году. Двойственностью были отмечены и деловые отношения магнатов военной индустрии. К примеру, Густав Крупп фон Болен открыто похвалялся, что быстрое перевооружение Германии после 1935 года полностью зависит от его заводов, и в то же самое время финансировал людей вроде Герделера, давая ему возможность подолгу бывать за границей. Так и каждый план Генерального штаба в период между 1938-м и 1940 годами имел своего рода контрплан, разработанный тем же Генеральным штабом, идущий вразрез с основным, тем самым срывая замыслы Гитлера по ведению войны.