Час Черной звезды - Евгений Малинин

— Во как?! — удивленно воскликнул Мухель. — А кто все это отсюда убирать будет?

Он обвел рукой остатки камня, известкового раствора, подмости и разбросанные по полу инструменты.

— Не-е-е… — покрутил головой Вотша. — Это не срочно!.. Я доложусь, если кастелян распорядится убирать за вами, то я снова приду. Иначе он мне запросто голову отвернет — скажет, я бездельничал!

И, не слушая мастера, Вотша развернулся и направился к выходу.

— Ну, ладно… — крикнул ему в спину Мухель. — Передай кастеляну спасибо!

Вотша выбрался на пустой задний двор, обогнул здание дворца и оказался на главной площади замка. Здесь он остановился, оглядел снующих по площади многоликих и извергов, затем напустил на себя озабоченный вид и быстрым шагом двинулся через площадь к воротам замка. Ворота были открыты, мост через запущенный, заросший ряской ров опущен, но в проеме ворот маячил стражник. Увидев торопящегося Вотшу, он шагнул было в его сторону, но тот на ходу пояснил:

— Староста цеха каменщиков послал в город за инструментом!..

Стражник, видимо, знавший, что в замок срочно вызваны каменщики, вяло махнул рукой и снова отошел к стене. А Вотша, быстрым шагом перейдя мост, растворился на городских улицах.

Спустя полчаса после того, как Вотша убрался из подземелья, к тому месту, где работал мастер Мухель, подошли несколько человек. Впереди в белой хламиде трижды посвященного служителя Мира шагал Ратмир, его сопровождали Вард, Скал и Вогнар и двое воинов стаи западных вепрей. Позади всех, пришаркивая подошвами о пол и потеряв всю свою значимость, торопился староста цеха, на его лице была написана мучительная тревога. Однако, увидев издалека, что мастер Мухель сидит на стопке камней и попивает что-то из небольшой фляги, староста понял, что работа закончена вовремя, и на его лицо выползла довольная улыбка. Мухель, увидев многоликих, вскочил со своего места и низко поклонился.

Ратмир, остановившись у перегородки, внимательно ее осмотрел, а затем, повернувшись к мастеру, спросил:

— Какой толщины твоя стена?!

— Как было сказано, господин, — с новым поклоном ответил Мухель. — Четыре камня!

Ратмир обернулся, отыскал взглядом старосту и сурово спросил:

— А почему камень светлей, чем на стенах?! Специально метку оставили?!

— Нет, господин! — чуть ли не вскрикнул староста, но тут голос отказал ему, и он закашлялся.

— Камень точно такой, господин, — подал голос Мухель. — Просто свежий еще… Постоит недельки три-четыре, и никто не отличит заплатки!

— Не отличит?.. — Ратмир снова смотрел на мастера. — Ну что ж, увидим!

Он молча взглянул в глаза Варду, и тот едва заметно кивнул, обещая еще раз проверить качество кладки.

Вся группа двинулась дальше, и только староста задержался около каменщика.

— Ну, молодец, Мухель, — просипел он не до конца вернувшимся голосом. — Не подвел — и кладку закончил, и ответил вовремя!

— Это тебе спасибо, староста, — с усмешкой проговорил Мухель. — Если бы помощника не прислал, не успел бы я к сроку-то!

— Какого помощника?! — насторожился староста.

— Как какого? — удивился каменщик. — Того самого, которому ты подмости выдавал!..

Староста несколько секунд непонимающе смотрел на мастера, а затем метнулся взглядом за уходящими многоликими и, придвинувшись вплотную к Мухелю, прошептал:

— Никому не говори, что у тебя какой-то помощник был! Понял?! Никому!

Он припустил по темному тоннелю за довольно далеко ушедшими многоликими, но на бегу еще раз обернулся и погрозил мастеру кулаком.

Вотша быстро миновал центр Рожона, но долго плутал по узким улочкам окраины, между маленькими одноэтажными домиками, огороженными невысокими каменными оградами. Над городом между тем опустился вечер, темнело, и пора было подумать о ночлеге, однако Вотше хотелось уйти из города, из этого скопления людей, где в любой момент его могли остановить и задать опасный вопрос. Наконец он вышел к реке, прямо к широкому и длинному настилу, у которого швартовались длинные узкие лодки, перевозившие товары по реке от столицы западных вепрей к морскому побережью. С реки потягивало влажным прохладным ветерком, и Вотша, вдохнув этот воздух, вдруг почувствовал, что до предела вымотан, что сил у него почти не осталось. Усилием воли он подавил желание растянуться прямо на этих грязных досках и уснуть, наплевав на опасность быть снова схваченным, заставил себя шагать в темноте мимо темных силуэтов покачивающихся лодок в сторону тусклых огоньков, мерцающих на берегу, там, где кончался причал.

И вдруг Вотша увидел, как метрах в десяти впереди вспыхнул слабый огонек. Несколько секунд он трепетал на ветру, а затем погас, и тут же до его слуха донесся голос:

— Эх, ребята, погуляем последнюю ночку в столице! Только б к рассвету успеть вернуться!

— В столице?! — ответил ему другой голос. — Да ты видел столицу-то?! Небось нигде, кроме кабака мамаши Лурье, и не был!..

Раздался смех нескольких человек, но первый из говоривших, нисколько не смущаясь, заявил:

— Поплаваешь с мое по реке и поймешь, что в любом городе, в любом селе главное — кабак, а все остальное смотреть необязательно!

Затем послышался топот нескольких пар ног по настилу причала, люди удалялись от Вотши. Подождав несколько секунд, он двинулся за ними следом, внимательно разглядывая пришвартованные лодки. Шагов через тридцать он увидел, что с приподнятой кормы одной из лодок на причал переброшена широкая длинная доска, с набитыми на ней брусочками, служившими небольшими ступеньками. Оглядевшись по сторонам, Вотша ступил на этот хлипкий, подрагивающий под ногами трап и спустя несколько секунд оказался на корме лодки. Он, чуть пригнувшись, замер и внимательно вслушался в окружавшую его темноту — вокруг стояла тишина, нарушаемая только слабым журчанием воды, обегавшей борта лодки. Вотша быстрым неслышным шагом взбежал на корму лодки, ступил на узкий настил, тянущийся через поперечные сиденья, и бесшумно перебрался на нос. Там он улегся среди больших тюков, набитых каким-то мягким товаром. Через десяток минут он уже спал, сморенный усталостью и напряжением последних часов.

Проснулся Вотша оттого, что в его закрытые веки ударил солнечный свет. Открыв глаза и немного приподнявшись, он огляделся и увидел, что лодка быстро скользит по утренней реке, подгоняемая ударами четырех пар весел. Солнце только-только поднялось над горизонтом, и солнечные блики играли на водной глади, подернутой легкой рябью, а белые птицы с узкими длинными крыльями носились над водой, охотясь за мелкой рыбешкой. Окинув быстрым взглядом проплывающие мимо берега и убедившись, что город остался далеко позади, Вотша перевел взгляд на лодку. Вся она была буквально завалена всевозможными тюками, ящиками, мешками. Свободными от товара оставались только четыре скамейки, на которых разместились восемь гребцов, орудовавших длинными веслами, и довольно широкий настил на приподнятой корме. На этом настиле, в крепком и достаточно удобном деревянном кресле, расположился здоровенный бородатый изверг в золотисто-желтой рубахе, поверх которой красовалась темно-синяя, расшитая серебристой нитью безрукавка, и в ярко-красных умопомрачительно широких штанах, заправленных в короткие коричневые сапоги. На густых иссиня-черных кудрях изверга непонятно как держалась широкополая соломенная шляпа с помятой и запачканной чем-то бурым тульей. Под мышкой этот живописный изверг держал рукоять рулевого весла, а рядом с ним, прямо на настиле, сидел, поджав ноги, еще один изверг — худой морщинистый старик, одетый в сильно потрепанную холщовую рубаху и такие же штаны. Старик размеренно отсчитывал громким голосом: