Вольные кони - Александр Семенов

Андрей не стал более испытывать терпение страждущего опохмелиться соседа. Тяжело тому было: на сожженное водкой почерневшее лицо лег пепельный налет, глаза ушли вглубь, утонули в глазницах, мелкие капельки пота выступили на лбу.

– Уговорил, – сказал Андрей, перемалывая в себе услышанное, и достал фляжку.

– Спасибог, – одним словом ответил Спасибо, зачарованно наблюдая за струйкой спирта, нетерпеливо взял стакан, наполовину наполненный густой жидкостью, осторожно долил воды из ковша, совсем немного – на глоток.

Он медленно вытянул едва разведенный спирт, и Андрей в какой уже раз удивился его умению вливать в себя теплую жидкость без закуски и без запивки. Спасибо посидел чуток, пожевал бордовыми губами воздух, выщелкнул из пачки папиросу, затянулся и на глазах начал оживать. Словно кто-то взял и влил ему в вены добрую порцию свежей крови взамен разбавленной алкоголем дряни, и она разбежалась по сосудам, смыла пелену с мутных глаз, разгладила морщинистую кожу, заставила двигаться мускулы легко и раскованно. Андрей с любопытством смотрел на Спасибо – перед ним сидел совсем другой человек, лениво и небрежно, всем телом откинувшись на беленую стенку, он разглядывал его откровенно и спокойно.

– Реанимация прошла успешно, – надтреснутым голосом произнес повеселевший Спасибо. – А ты чего сидишь, давай на ночь глядя дерябнем, чтоб бабы не снились, – покосился он на литровую фляжку, но, впрочем, уже не так жадно.

– Ожил? Выкладывай, с чем пришел, только не сочиняй, если можешь. Мне укладываться пора, рано вставать, как ты догадываешься.

– Шибко я подозреваю, – хитро покосился чуть затуманенным глазом Спасибо, – что завтра, тебе, егерь Братко, выпадет жаркий денек, хоть и помочило сегодня изрядно грешную землю, – и перекинул ногу на ногу, эффектно держа папиросу на излете – этакий подвыпивший провинциальный актеришко, знающий лучшие времена.

– Имей совесть, не устраивай представление, – озлился Андрей.

– Имей терпение, мой друг, – многозначительно произнес тот, поймал негодующий взгляд Андрея и вдруг легко согласился: – Слушай сюда. Разведка боем донесла – завтра состоится большая охота. Добывать будут коня. Сам понимаешь, майские праздники на носу, людям свежего мяска хочется.

– Подробнее, – перебил его Андрей, поверив, что это не пустая болтовня; не только выпивка привела к нему Спасибо, что-то он знал. – Кто с кем, где, когда будет охотиться?

– Встать или так, не отрывая задницы, докладывать? – встрепенулся Спасибо. – Ишь, командир выискался, раскомандовался тут.

Высказав главное, ради чего и пришел, он было обмяк, потерял стержень разговора, но на вопросы взъерепенился:

– Так сразу вынь да положь все мое знание. Я здесь долго собираюсь жить. Ты приехал – уехал, а мне тут небо с овчинку покажется, спасибог. Ты что думаешь, меня за пособничество тебе в герои или святые произведут? Держи карман шире. И не воображай, что я за стакан спирта продался. Бесит меня, что опять чужаки промышлять будут, а наши на цырлах перед ними ходить, угождать. Вроде как царскую охоту завтра назначили, – язык его малость стало заносить, но голова работала отдельно от организма. – Охотников, значит, четверо, двое из них – военные, машина – зверь, все колеса ведущие, словом – вездеход. Выедут на рассвете в Дальнюю падь. Больше ничего не знаю и знать не хочу.

– Ты мне одно скажи – кто из местных их поведет? – попробовал надавить Андрей, но поторопился, и вышло это у него неуклюже, грубо. – Ты же знаешь, кто или хотя бы подозреваешь?

– Еще как подозреваю, – хитро осклабился захмелевший Спасибо, – да не скажу. Наше дело телячье – обслюнявился и стой.

Андрею ничего не оставалось, как, изменив правилу, еще налить полстакана спирта из своей неприкосновенной фляжки: дело заваривалось серьезное. Пока Спасибо расправлялся с очередной порцией, он прокручивал в голове весь прошедший день, перебирал встречи с людьми, вспоминал разные мелкие события, пока-таки не добрался до одной закавыки. Очень ему не понравился автомобиль-вездеход. Новенький, как с иголочки, утром он стоял у магазина. В спешке Андрей не обратил на него внимания, царапнул взглядом, а зря – не оставил какой-либо значительной зарубки в памяти. Да мало ли кто приезжает в поселок по делу или в гости. Зимняя путина недавно закончилась, люди не без рыбы живут. Тем временем Спасибо закончил колдовать над стаканом, опрокинул его и глубокомысленно заметил:

– Мужики на спирту горят, как береста на огне, – пых и нету. Я тебя, Андрей, уважаю, и не хочу портить наши отношения. И не допытывайся. Есть такое золотое правило: не продавай никого – тебя не продадут, спасибог.

– Те, с кем ты пьешь, что ли, не продадут тебя? Будь спокоен, за бутылку заложат, – отстраненно сказал Андрей, мучительно обдумывая свое положение и не обращая внимания на то, что Спасибо сделал обиженное лицо.

Он понял, что из Спасибо больше ничего не вытянешь. Очень его настораживало затянувшееся затишье, давно ждал он охоту на диких коней и вот дождался…

– Продадут, – машинально повторил он, думая о своем.

И разобиженный вконец Спасибо не выдержал:

– Да, конечно, меня мои дружки продадут, а тебя твои – нет, они давно уже тебя, егерь, заложили со всеми потрохами. Между прочим, напоследок скажу: им прекрасно известно, что ты безлошадный. Мотоцикл-то твой на приколе стоит, а пешим куда тебе за ними угнаться, – подлил он масла в огонь, неуверенно поднялся, пошатнулся и пошел к сапогам.

И, уже натягивая их на босые ноги, равнодушно добавил:

– Не получилось у нас душевного разговора. Сидел бы ты лучше завтра дома, не дергался, не нарывался, пулю еще схлопочешь, спасибог. И никто не узнает, где могилка твоя. Сильно ты ему мешаешь, путаешься под ногами. Не суетился бы, все равно без толку – так, в пользу бедных…

«В пользу бедных», – это он верно сказал, – отозвались сейчас, здесь, на скале, эти слова в Андрее, и он больно постукал костяшками пальцев по холодному камню. Он остро жалел в эти минуты, что упустил Спасибо, не сумел вытряхнуть из него все, что тот знал. Понадеялся на себя, обрадовался, что выпросил у соседа мотоцикл, думал перехватить браконьеров на развилке, да опоздал – подвела маломощная машина.

«Как мальчишку обвели вокруг пальца, объехали по кривой, – мучился Андрей, – куда же мне было угнаться на мотоцикле за таким вездеходом. Ждал в одном месте, а они по распадку проскочили, где сам черт ногу сломит. Как только колеса выдюжили. Обскакали и выбрались на старую дорогу. Там, наверное, и привал сделали, соображая, куда податься, а я уже ушел на другой конец острова», – домысливал Андрей.

Ветер свистел над головой. Еще более похолодало. Андрей поднялся, вскинул на плечо тяжелый карабин и глянул со скалы вниз, туда, где лежал истерзанный Игреневый. И не увидел там ничего, кроме клубящейся тьмы. Напрямик, по камням, потом по жестяно шелестевшему брусничнику пошел к заброшенной дороге, к спрятанному в кустах мотоциклу.