Как любят мертвые - Чарльз Буковски
Шрифт:
Интервал:
– Эй, приятель, пару баксов подзаработать не хочешь?
– О, еще бы, сэр! – ответил мужик.
– Подвинься. Впусти его, – скомандовал мистер Бёркхарт.
Мужик залез – ну от него и несло: пойлом, потом, агонией и смертью. Мы ехали, пока не добрались до кучки каких-то зданий. Мы вместе с Бёркхартом вылезли и зашли в магазин. Там сидел мужик в зеленом козырьке и с браслетом из резинок на левом запястье. Он был лыс, но его руки покрывала тошнотно длинная светлая волосня.
– Здрасьте, мистер Бёркхарт, – сказал он. – Я вижу, вы нашли себе еще парочку пьянчуг.
– Вот список, Джесс, – ответил мистер Бёркхарт, и Джесс пошел выполнять заказ.
Это заняло некоторое время. Потом он закончил:
– Что-нибудь еще, мистер Бёркхарт? Пару бутылочек винца подешевле?
– Мне вина не надо, – сказал я.
– Тогда ладно, – отозвался мужик. – Я возьму обе.
– Я с тебя вычту, – сказал мужику Бёркхарт.
– Неважно, – ответил мужик, – вычитай.
– Ты уверен, что не хочешь вина? – спросил меня Бёркхарт.
– Хорошо, – ответил я. – Бутылочку возьму.
Нам дали палатку, и в тот вечер мы выпили вино, а мужик рассказал мне о своих бедах. Он потерял жену. До сих пор ее любит. Думает о ней все время. Великая женщина. Он раньше преподавал математику. Но потерял жену. Другой такой женщины нет. Хуё-моё.
Господи, когда мы проснулись, мужику было очень херово, мне не лучше, а солнце светит и пора на работу: железнодорожные шпалы складывать. Их надо было связывать в штабель. Поначалу было легко. Но штабель рос, и уже приходилось опускать их на счет.
– Раз, два три, – командовал я, и мы бросали шпалу на место.
Мужик повязал на голову платок, и кир так и сочился у него из башки, платок уже весь вымок и потемнел. То и дело щепка со шпалы протыкала гнилую рукавицу и возналась мне в ладонь. Обычно боль была бы невыносима, и я бы все давно уже бросил, но усталость притупила мне все чувства, в самом деле притупила их что надо. Когда такое случалось, я лишь злился мне хотелось кого-нибудь убить, но когда я оглядывался, вокруг были только песок, скалы, сухое ярко-желтое солнце, как в духовке, и некуда идти.
Время от времени железнодорожная компания выдирала старые шпалы и заменяла их новыми. А старые оставляла валяться рядом с полотном. Большого вреда от старых шпал-то не было, но железная дорога их повсюду разбрасывала, а Бёркхарт нанимал парней, вроде меня, складывать их в штабели, потом нагребал их в свой грузовик и вез продавать. Наверное, от них было много пользы. На некоторых ранчо их втыкали в землю, обматывали колючей проволокой – и забор готов. Другие применения, я полагаю, тоже существовали. Меня это сильно не интересовало.
Обычная невозможная работа, похожая на остальные: устаешь, хочется бросить, затем устаешь сильнее и забываешь, что хотел бросить, а минуты не шевелятся, живешь вечно в одной-единственной минуте, ни надежды, ни выхода, в западне, бросить – слишком туп, а бросишь – все равно деваться некуда.
– Парнишка, жену я потерял. Такая чудесная женщина была. Все время о ней думаю.
Хорошая баба – самое лучшее, что на земле есть.
– Ага.
– Винца бы еще.
– Нет у нас винца. До вечера подожди.
– Интересно, а пьянчуг кто-нибудь понимает?
– Другие пьянчуги.
– А как ты думаешь, эти занозы от шпал по венам могут до сердца добраться?
– Хрен там; нам никогда не везло.
Подошли два индейца и стали за нами наблюдать. Долго они за нами наблюдали.
Когда мы с мужиком сели на шпалу перекурить, один из индейцев подвалил к нам.
– Вы, парни, все неправильно делаете, – сказал он.
– Это в каком смысле? – спросил я.
– Вы работаете в самый солнцепек. А нужно так: встать утречком пораньше и все сделать, пока еще свежо.
– Ты прав, – сказал я, – спасибо.
Индеец был прав. Я решил, что мы встанем рано. Но нам это так и не удалось.
Мужику постоянно было слишком плохо после вечернего возлияния, и я никогда не мог поднять его вовремя.
– Еще пять минут, – говорил он, – ну пять минуточек еще.
Наконец, однажды старик выдохся. Не мог больше поднять ни единой шпалы. И все время извинялся.
– Да все нормально, Папик.
Мы вернулись в палатку и стали дожидаться вечера. Папик лежал и разглагольствовал. Он говорил о своей бывшей жене. Я слушал про его бывшую жену весь день и весь вечер. Потом приехал Бёркхарт.
– Господи Иисусе, парни, немного же вы сегодня сделали. Думаете, дарами земными проживете?
– С нас хватит, Бёркхарт, – сказал я. – Мы ждем расчета.
– У меня есть хорошая мысль не платить вам, парни.
– Если у тебя бывают хорошие мысли, – сказал я, – то ты заплатишь.
– Прошу вас, мистер Бёркхарт, – сказал старик, – пожалуйста, пожалуйста, мы так сильно работали, как проклятые, честно, мы работали!
– Бёркхарт знает, что мы заканчиваем, – сказал я, – сейчас ему надо только сосчитать штабели – и мне тоже.
– 72 штабеля, – сказал Бёркхарт.
– 90 штабелей, – сказал я.
– 76 штабелей, – сказал Бёркхарт.
– 90 штабелей, – сказал я.
– 80 штабелей, – сказал Бёркхарт.
– Продано, – сказал я.
Бёркхарт достал карандаш и бумажку и вычел с нас за вино и еду, транспорт и проживание. У нас с Папиком получилось по 18 долларов на брата за пять дней работы. Мы взяли деньги. И нас бесплатно довезли до города. Бесплатно? Бёркхарт наебал нас со всех сторон. Но поднять хай мы не могли, поскольку если у тебя нет денег, закон работать перестает.
– Ей-богу, – сказал старик, – я сейчас по-настоящему нажрусь. Я вот прямо сейчас соберусь и надерусь. А ты, парнишка?
– Вряд ли.
Мы зашли в единственный бар в городке, сели, и Папик заказал вина, а я заказал пива. Старик завел про свою бывшую жену снова, и я пересел на другой конец стойки. По лестнице спустилась мексиканская девчонка и подсела ко мне. Почему они всегда спускаются по лестницам, как в кино? Я сам себя даже почувствовал, как в кино, и взял ей пива. Она сказала:
– Меня зовут Шерри, – а я ответил:
– Это не по-мексикански, – и она ответила:
– И не надо, – и я сказал:
– Ты права.
И наверху стоило пять долларов, и она меня подмыла и сначала, и в конце. Она подмывала меня из
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!