Александр Маккуин. Кровь под кожей - Эндрю Норман Уилсон

В то время как Изабелла снова разуверилась в себе, Маккуин еще находил удовлетворение в своих достижениях и талантах. 1 мая 2006 года он посетил гала-представление Института костюма в Метрополитен-музее, посвященное открытию выставки «Англомания: традиции и грехи британской моды», где были представлены многие его вещи, в том числе сюртук в виде флага Великобритании, созданный для Дэвида Боуи. В тот вечер спутницей Ли, в килте, сшитом из ткани цвета клана Маккуин, стала Сара Джессика Паркер, на которой было перешитое платье из коллекции «Каллоденские вдовы». В него входило столько тартана, что, по словам одного очевидца, актриса выглядела «как нечто среднее между героиней Шотландии Флорой Макдональд и подарочной коробкой эдинбургского песочного печенья».[883] Оттуда Ли полетел в Сан-Франциско получать степень почетного доктора от Университета Академии искусства, где деканом аспирантуры отделения моды работал его старый друг Саймон Англесс. В долине Напа он побаловал себя грязевой ванной и совершил путешествие на побережье Сономы, чтобы посмотреть на серферов, но разочаровался, когда узнал, что не может поплавать с акулами; очевидно, он прилетел не в то время года, и крупных рыб поблизости не было.

Вернувшись в Великобританию, Маккуин занялся дизайном своей коллекции Sarabande («Сарабанда»), источниками которой, по его словам, стали фильм Кубрика 1975 года «Барри Линдон», картины Гойи и итальянская наследница и муза поэтов и художников Луиза Казати, маркиза Стампа ди Сончино, особенно ее портрет кисти «мастера шика» Джованни Больдини. Название коллекции, показанной 6 октября 2006 года в здании Конного цирка в Париже, дало произведение Генделя, исполняемое живым камерным оркестром. Когда показ начался, в воздух взмыла громадная стеклянная люстра, которая отбрасывала красивые тени на круглый деревянный подиум. «Все производило впечатление странной загнивающей пышности», – писала одна из обозревательниц.[884] В финале на сцену вышли модели, похожие на ожившие портреты Арчимбольдо; их фигуры казались раздутыми из-за сотен цветов. Но когда они медленно шли по подиуму, свежие цветы, которые заморозили и прикрепили к их платьям, начали таять и падать на пол, оставляя за ними шлейф красоты. «Вещи гниют, – пояснил Маккуин. – Все гниет. Я использовал цветы, потому что они умирают».[885]

Внешне Маккуин по-прежнему создавал впечатление любителя модных тусовок. 11 октября его пригласили на открытие Ярмарки искусств Фриз в Риджентс-Парк; чуть позже он стал гостем на бале-маскараде в «Строберри-Хилл-Хаус» в Туикнеме в честь Ника Найта. 8 ноября, вместе с Дафни Гиннесс и Аннабелл Нейлсон, он посетил прием по случаю 90-летия журнала Vogue в галерее «Серпентайн», где, по слухам, Кейт Мосс поручила ему сшить ей бело-черное платье для предстоящей свадьбы с Питом Доэрти (замысел не осуществился, так как летом 2007 года пара рассталась). Однако, несмотря на бурную светскую жизнь, голова Маккуина была занята мыслями о смерти и загробной жизни. «Темная сторона была для него следующей жизнью», – говорит Арчи Рид. По ночам Ли, бывало, сидел в темноте с портативной видеокамерой, надеясь записать на пленку хотя бы следы привидений или духов. Он начал беседовать с медиумами по телефону, иногда поручая им «шпионить» за Арчи. Одна ясновидящая сказала Маккуину, что Арчи не любит Фэрлайт и находит домик слишком старомодным. На самом деле Арчи любил приезжать туда. Когда Арчи возвращался домой с работы, Ли предъявлял ему список мест, где тот якобы был, и мужчин, с которым его якобы видели. Все это, по словам Арчи, было бредом. Однажды, бродя по рынку Портобелло, Арчи набрел на куколку без лица. «Она подняла руки над головой, а если прислонить ее к стене, она походила на плачущего ребенка, – вспоминает он. – Я подарил ему куколку и сказал: «Это ты, потерянный мальчик без лица».[886]

В конце 2006 года Ли увлекся сейлемскими ведьмами; он сделал их темой своей следующей коллекции. Его мать исследовала семейную историю своих предков, Динов, и нашла некую Элизабет Хау, жившую в Массачусетсе. Соседки обвинили ее в колдовстве; в июле 1692 года ее повесили. В декабре Маккуин съездил в Сейлем, чтобы лучше узнать историю так называемой «ведьминской истерии», эпизода, во время которого погибло двадцать невинных жертв. В путешествии Ли сопровождали его помощница Сара Бертон, журналист Сара Моуэр, которой американский Vogue поручил написать статью о подготовке коллекции, и его американский друг, занимавшийся связями с общественностью, – Керри Юманс. «Он был похож на настоящего ученого, который всесторонне исследует предмет, – вспоминает Керри. – Он был очень серьезен и сосредоточен. Мы ходили в библиотеки в окрестностях Сейлема; он читал документы, относящиеся к судебным процессам, и каждый день звонил маме и рассказывал о том, что он увидел».[887] После посещения Музея сейлемских ведьм Ли поехал в Топсфилд, где положил букет цветов к надгробному камню Элизабет Хау и позировал для фотографии. «Ли был замечательным спутником, очень веселым и быстрым, – говорит Элисон Д’Амарио, бывший директор образовательного отдела Музея сейлемских ведьм. – Себя он точно не воспринимал всерьез, хотя серьезно отнесся к судьбе своей родственницы и других жертв процессов. Кульминацией того дня и хорошей иллюстрацией настроения Ли стало Старое сейлемское кладбище. Когда ему показали могилу Джона Готорна, судьи, который судил сейлемских колдуний, он наступил на надгробную плиту – как он сказал, от имени Элизабет Хау».[888]

Коллекцию In Memory of Elizabeth Howe, Salem, 1692 («В память Элизабет Хау, Сейлем, 1692») Маккуин показал 2 марта 2007 года на стадионе в пригороде Парижа. Показ открывался проекцией бледных лиц трех молодых женщин и шепотом из динамиков: «Я открываю тебе свое сердце. Я открываю тебе свою душу. Я открываю тебе свое тело». Модели ходили по линиям кроваво-красной пентаграммы, начерченной на черной сцене перед гигантским экраном, на котором показывали фильм, снятый Маккуином. В фильме фигурировали саранча, совы, головы, гниющие до черепов, пламя, кровь и голые девушки. Над сценой висела огромная черная перевернутая пирамида. Общий эффект модного показа, похожего на красиво исполненный сатанинский ритуал, показался многим очевидцам чрезмерным. Когда редакторы Vogue увидели коллекцию, они «решили, что она слишком мрачная, и отменили статью [о поездке в Сейлем. – Э. У.], – вспоминает Керри. – Его муза вела его куда нужно, и ему плевать было и на американский Vogue, и на статью».[889] Бриджет Фоли из журнала W назвала показ «отрыжкой моды»,[890] а Арчи Рид решил, что показ «стал началом его прощания».[891]