Навязанная жена. Нелюбимая - Татьяна Юрьевна Серганова

самым лакомым блюдом. Настолько желанным, что они/оно без раздумий бросило бы своих жертв и взялось на меня.

С трудом проглотив комок в горле, я двинулась следом за Селенией. Ноги плохо слушались, меня слегка трясло, а голова гудела, отзываясь эхом в ушах. Как в таком состоянии кого-то лечить, я понятия не имела. Но и сдаваться не собиралась, твердо решив попробовать.

– Почему здесь никого нет? – спросила я, чтобы отвлечься.

– Есть. Я, – отозвалась целительница, ловко шагая между белых полотен с нарисованными на них красной краской цифрами.

– А остальные?

– Остальные помогают тем, кому еще можно помочь.

Селения остановилась у покрывала с номером девятнадцать и, дернув в сторону полотно, пропустила меня вперед.

Я увидела кровать, покосившуюся тумбочку и парня, кожу которого покрывали жуткие черные наросты. Они занимали всю его правую сторону и пускали корявые тонкие щупальца на левую часть.

– Боги! – прошептала я, прижимая руку ко рту и силясь подавить рвотный позыв.

– Это мой Келвин, – прошептала Бекки, проходя ближе.

Встав на колени перед кроватью, она взяла своего жениха еще здоровую руку и прижалась к ней губами.

– Что… что это такое? – прохрипела я, пытаясь побороть дрожь.

– Сама тьма, ужас червоточины, который мы так и не смогли победить, – тихо, с болью в голосе пояснила Селения. – Еще немного, и она поглотит его целиком и тогда… тогда нам придется… самим все сделать.

– Не смей так говорить! – выдохнула Бекки, не сводя глаз с любимого.

– Ты же понимаешь, что это правда. Когда тьма окончательно поглотит его, это будет уже не Келвин.

– Мы спасем его, обаятельно спасем, – горячо зашептала Бекки, заливаясь слезами.

Селения лишь покачала головой, а потом повернулась ко мне.

– Что скажете, княгиня?

Я ничего не ответила. Потому что внутренним магическим взором смотрела на жуткую морду твари, которая поселилась внутри этого парня. И она видела меня, скалилась, облизывалась и ждала, когда я подойду ближе.

– Княгиня? – вновь позвала меня целительница.

Я молчала секунды три, рассматривая жуткий оскал создания тьмы, а потом тихо проговорила:

– Мне нужен таз с золотой водой, укрепляющие настойки, обезболивающие отвары. И ты… мне нужна будет твоя помощь, Селения.

Наверное, я совершала ошибку. Следовало бежать отсюда, запереться в подвале и не выходить до самого отъезда, но…

Мы еще посмотрим кто кого! Эта тварь бросала мне вызов. А темные ведьмы не привыкли сдаваться.

Золотой водой называлась настойка чистой светлой магии, которая долго варилась на травах и заговаривалась с помощью специальных заклинаний. Она скорее не лечила, а восстанавливала силы, помогала стабилизировать магию. А еще эта вода считалась ядом для любого темного мага.

Селения принесла все необходимое, не задавая лишних вопросов и не комментируя. Хотя я по глазам видела, что происходящее ей не нравится.

– Бекки, – стянув с себя жакет, я бросила его в сторону и требовательно посмотрела на горничную, которая продолжала стоять перед кроватью на коленях, что-то бессвязно шепча жениху, – ты либо помогаешь, либо уходишь отсюда.

– Я… я готова… все, что скажете, – пробормотала она, с сожалением выпуская руку возлюбленного и поднимаясь на ноги.

– Тогда уступи мне место, – велела я, закатывая рукава рубашки. – Сама встань у изголовья, будешь держать своего Келвина, если… когда он начнет вырываться.

– Думаете, до этого дойдет? – негромко поинтересовалась Селения, которая застыла в ногах пациента.

– Дойдет, – кивнула я, глядя на злобный оскал твари, – еще как дойдет. Поставь таз с золотой водой сюда, поближе ко мне.

Я заняла место Бекки. Так же опустилась на колени, только касаться раненого не торопилась. Внимательно изучала черные линии на его обнаженном теле. Надо было определиться, за что браться в первую очередь. Не стоило лезть в самую гущу, тем самым подвергая себя серьезной опасности.

– Вы же помните, что золотая вода… – пробормотала целительница, поставив таз на пол рядом с моими коленями.

– Опасна, – кивнула я. – Для любого темного золотая вода – яд.

В глубоком черном тазу вода, окрашенная золотым, ярко замерцала и пошла легкой рябью.

Я помнила, как на следующий день после четырнадцатилетия и обретения темной силы дед искупал меня в такой водичке. Надеялся таким образом избавить меня от тьмы. Ожоги я после этого долго лечила.

– Но как же?.. – подала голос Бекки, которая заняла свое место у изголовья.

– Быстро. Надо будет действовать очень быстро.

В огромной комнате царила все такая же тревожная тишина. Я вновь взглянула на обезображенного парня и вздохнула.

«А ведь он симпатичный. У него же вся жизнь впереди… будет, если я не испугаюсь и смогу его вылечить».

– Повторяю еще раз, я не целительница, – тихо произнесла я. – Лечить не умею, восстанавливать тоже. Я буду… вытягивать эту гадость. А ты, – я покосилась на застывшую целительницу, – будешь делать все, чтобы эта зараза не утянула парня за собой. Поняла?

– Вы думаете, что это… оно пойдет к вам?

– Еще как…

Моя магия была намного вкуснее светлой и роднее.

Глубоко вдохнув, я окунула в золотую воду руки до самых запястий. Кожу мгновенно опалило болезненным жаром. Прикусив губу, чтобы не закричать, я подняла кисти, которые словно краской окрасились в ярко-желтый солнечный свет.

Но, боги, как же горела кожа! Мне стоило больших трудов сдержаться и не начать стирать краску, которая травила меня как самый стойкий яд. Вместо этого я повернулась к пациенту и протянула к нему руки.

Темная субстанция завозилась и задрожала. Алчность и жажда моей крови боролась со страхом перед истинным светом. Ждать, что победит, не было времени.

Скривив губы в улыбке, я потянулась вперед и коснулась одного из щупалец на коже парня. А потом, недолго думая, ухватилась за отросток и потянула к себе, действуя не только с помощью силы. Пришлось приправить все это значительной долей магии. Только почуяв знакомую темную силу, создание завозилось и потянулось ко мне.

Конечно, без магического зрения рассмотреть что-то не получилось бы. Вряд ли даже Селения, будучи светлой чародейкой, что-то сумела увидеть. Такое было доступно лишь темным.

Келвин на кровати дернулся и слабо застонал.

– Держите, – процедила я.

Ощущения были не самые приятные. Кожа одновременно горела от яда светлой магии и покрывалась инеем от прикосновения с тьмой. И эта два чувства совершенно не исключали друг друга. Наоборот, усиливали боль, заставляя меня скрипеть зубами и задыхаться от муки.

Далее следовали рывок, беззвучный треск рвущихся нитей темной материи и мой хриплый стон. Магическим зрением, от которого щипало глаза, я наблюдала, как темная субстанция дрожала и трепыхалась в моих руках.

А потом я опустила кисти в золотую воду, которая тут же забурлила