Профи из «Вымпела» - Сергей Москвин

Не отрывая от глаз бинокля, Овчинников обратился к управляющему тепловозом машинисту:

– Какая у них сейчас скорость?

– На всю сотню несутся, – буркнул в ответ машинист и спросил: – Подойти ближе?

Овчинников опустил бинокль и, взглянув на экран пульта управления, где на обозначенной желтым цветом линии железнодорожной магистрали пульсировала красная светящаяся точка, указывающая нынешнее положение локомотива, ответил:

– Рано. Рубеж атаки через пять километров.

Машинист понимающе кивнул. А Овчинников взял в руки микрофон переносной армейской рации, поставленной за неимением места прямо на пульт управления локомотивом, и нажал клавишу передачи:

– Лиман! Я Шхуна, прошли пятикилометровую отметку!

– Шхуна! Вас понял. Готовность номер один! – донесся из динамика голос генерала Углова.

Все находящиеся в кабине вымпеловцы услышали его слова. Тем не менее Овчинников повторил:

– Готовность номер один!

И, подавая пример подчиненным, слегка оттянул затвор висящего у него на груди автомата, проверив наличие патрона в патроннике. Вслед за своим командиром бойцы, уже сменившие форму железнодорожников на привычные им десантные комбинезоны, последний раз проверили оружие: короткие автоматы «вал» с массивными за счет интегрированных глушителей стволами, бесшумные пистолеты «ПСС» во вшитых в разгрузочные жилеты кобурах и светошумовые гранаты «заря» в нагрудных карманах боевой разгрузки.

Через минуту раздался сигнал вызова, и Овчинников вновь схватил в руки микрофон рации:

– Шхуна на связи!

– Контактная сеть отключена. Действуйте, – раздался в ответ долгожданный приказ командира «Вымпела».

Овчинников едва заметно улыбнулся: началось. И, повернувшись к управляющему тепловозом машинисту, негромко сказал:

– Вот теперь пора.

* * *

Ильяс понимал, что остался один, но был намерен выполнить полученный от Гамида приказ до конца. Он уже разогнал поезд до ста километров в час. Теперь доведет его до следующей станции – Гамид сказал: хотя бы до следующей станции – и спрыгнет. А неуправляемый состав сойдет с рельсов – лучше, если это случится прямо на станции. Бензин в цистернах взорвется. Возникнет огромный пожар. Но он в этот момент будет уже далеко.

Представив объятую пламенем станцию, залитый горящим бензином перрон и мечущихся в огне людей, Ильяс покосился на привязанного к поручню приборной панели помощника машиниста:

– Что, русский, чувствуешь свою смерть?

Пленник не ответил.

Ильяс оскалился:

– Конечно, чувствуешь. Все чувствуют. Я знаю, видел. Когда вашим солдатам башки отрубал. Вот этой самой рукой.

Головы пленным солдатам отрубал одноглазый Султан по прозвищу Клюв. Ильяс только присутствовал при этом. Ложь должна была запугать помощника машиниста, заставить его умолять о пощаде. Но пленник вновь промолчал. Его упорное молчание взбесило Ильяса. Подскочив к парню, он ударил его по лицу:

– Отвечай, когда с тобой разговаривает воин Ичкерии!

Помощник машиниста слизнул кровь с разбитой губы и произнес:

– Ты дурак, а не воин. Спрыгнуть на такой скорости с поезда и остаться в живых – невозможно. Тебя размажет по насыпи, как мешок с дерьмом.

– Что?.. – Ильяс изумленно уставился на помощника машиниста, потом выхватил из кобуры оставленный ему пистолет и, ткнув стволом парня под подбородок, в истерике закричал: – Ты врешь! Врешь! Сейчас я вышибу твои проклятые мозги!

Но бьющаяся в черепной коробке мысль кричала, что пленник не врет. Неужели Гамид обманул его?! Что же делать?! Охваченный паникой, Ильяс обернулся к лобовому стеклу. К его удивлению, скорость оказалась не так уж велика. Опоры контактной сети уже не проносились мимо сплошным частоколом. Да и отдельные шпалы вполне можно было разглядеть.

Ильяс вновь повернулся к помощнику машиниста и с ехидной усмешкой спросил:

– Не спрыгнуть, говоришь? Говоришь, размажет по насыпи? – Его глаза полыхнули злобой, улыбка превратилась в звериный оскал, и боевик прошипел: – Это тебя, дерьмо, будут соскребать со шпал после того, как...

Он собирался рассказать русаку, как именно тот умрет, но внезапно осекся, настороженный необычной тишиной. Еще минуту назад в кабине было гораздо больше шума. Ему даже приходилось кричать, чтобы перекрыть рев двигателей, а сейчас... Ильяс вздрогнул, осознав, что больше не слышит шум тяговых электродвигателей.

* * *

Дистанция между захваченным террористами поездом и преследующим его тепловозом с бойцами штурмовой группы «Вымпела» быстро сокращалась. Лишившись тяговой силы своих электродвигателей, локомотив теперь не разгонял, а, наоборот, тормозил весь состав. И увеличивший скорость тепловоз стремительно нагонял постепенно замедляющий ход товарный поезд.

– Приготовьтесь, ребята, сейчас тряханет, – предупредил вымпеловцев машинист, когда надвинувшийся задний борт последней цистерны заслонил почти все лобовое стекло.

Бойцы широко расставили ноги и уперлись руками в приборную панель, приготовившись к столкновению. В следующую секунду тепловоз наехал на движущуюся перед ним цистерну, подцепив ее сцепное устройство своим зацепом. Получивший толчок товарный состав с ускорением устремился вперед. Но машинист тепловоза повернул до отказа тормозной кран, заблокировав тормозными колодками все колесные пары. И уже куда большая сила рванула состав в противоположную сторону.

Несмотря на то что машинист практически сравнял скорость тепловоза со скоростью идущего состава, удар в момент столкновения все равно оказался достаточно сильным. Но вымпеловцы оказались готовы к нему, что позволило им удержаться на ногах.

– За мной!!! К бою!!! – во весь голос выкрикнул своим бойцам Овчинников, силясь перекрыть наполнивший тепловозную кабину оглушительный скрежет тормозных колодок, и первым ринулся в атаку.

Подскочив к двери, он распахнул ее и, используя дверную ручку в качестве ступеньки, взлетел на крышу тепловоза. Следом за ним в открытую дверь тепловозной кабины устремились бойцы штурмовой группы. Помогая друг другу, они сноровисто, хотя и не так быстро, как командир, выбрались на крышу и бросились следом за Овчинниковым, который уже успел перепрыгнуть с тепловоза на ближайшую цистерну.

– Покажите там этим сволочам! – крикнул им вслед машинист, когда последний вымпеловец исчез в дверном проеме.

* * *

Мощный толчок внезапно сотряс поезд, швырнув Ильяса грудью и лицом на приборную панель электровоза. Помощник машиниста тоже ударился грудью о металлический поручень, к которому был привязан. Но на него Ильясу было плевать: русак и так уже практически был мертвецом. Размазывая по лицу кровь, сочащуюся из рассеченной щеки, Ильяс поднялся на ноги. Но случайно брошенный на дорогу взгляд заставил его разом забыть и об остановившихся электродвигателях, и о русаке, и даже о собственном разбитом лице. Поперек железнодорожного полотна возвышался двухметровый земляной вал, к которому стремительно приближался локомотив.