Кровь изгнанника - Брайан Наслунд

Бершад сглотнул:

– Больше не повторится. Честное слово.

Во всяком случае, до тех пор, пока он не встретится с императором.

– Я тебя еще кое о чем хотела спросить. Помнишь, что ты сказал мне в Таггарстане, перед поединком?

– Да, я иду в Баларию не для того, чтобы спасти Каиру.

– Это понятно, – сказала Вира. – А зачем тебе убивать императора?

Бершад замялся. Как бы ей это объяснить?

– Помнишь, ты как-то говорила, что если бы была такой же, как я, то воспользовалась бы своей силой, чтобы защитить близких. В своей жизни я потерял многих: семью, возлюбленную, а теперь вот своего единственного друга. – Бершад надавил на раненую руку и поморщился от боли. – Император хочет уничтожить то немногое, что мне еще дорого в этой жизни. А я постараюсь его остановить.

Вира долго смотрела на него.

– Верю, – наконец сказала она, отводя с лица черную прядь. – Но в одном ты не прав. Твоим другом был не только Роуэн. – Она указала на Фельгора. – Вот он тоже твой друг. И я. Может, поначалу это было не так, но сейчас все изменилось. Во всяком случае, для меня.

И для Бершада тоже.

– Вы оба нравились Роуэну, – вздохнул он. – На Вепревом хребте он сказал, что мне очень подходит такая женщина, как ты. Я не сразу понял, что он имел в виду. Мы оба изгнанники и бродим по самой окраине мира. – Он посмотрел на Виру. – Я помогу тебе спасти Каиру. Но потом у меня другая задача.

Вира кивнула и окинула его понимающим взглядом.

– Жаль, что иначе не сложилось.

– Мне тоже жаль, – сказал Бершад и посмотрел на корабль. – Мне надо кое-что сделать.

– Что?

– Послать весточку в Таггарстан.

Он взял мачете контрабандиста, отсек головы трупам Лиофы и Девана, подхватил их за волосы – разрубленную пополам голову Девана пришлось собирать по кускам – и понес в капитанскую каюту. Боргон прятался под столом, заваленным скомканными картами.

– Вылезай! – сказал Бершад.

Боргон выкарабкался и испуганно уставился на головы.

– Я видел, как тебя принесли на корабль, – сказал он, глядя на Бершада желтушными глазами. – С такими увечьями люди не выживают. А ты…

Бершад шагнул вперед. Боргон поспешно отступил.

– После того как мы уйдем из дока, отвезешь это в Таггарстан. – Бершад швырнул головы на стол и схватил Боргона за ворот. – Скажешь Валлену Вергуну, что своими глазами видел, как я их убил. И скажешь, что я вернусь и что его ждет та же участь. А до тех пор Бершад Безупречный желает ему сладких снов.

Фельгор по-прежнему сидел в уголке дока и нервно потирал руки. У его ног виднелась горка хлопьев засохшей крови.

– Ты спас мне жизнь, – сказал Бершад, усаживаясь рядом с ним.

– Да неужели? – Фельгор посмотрел на него. – По-моему, ты бы уцелел, даже если бы он вонзил меч тебе прямо в сердце.

– Нет, не уцелел бы.

– Ты, вообще-то, понимаешь, какой ты страшный?

– А зачем ты тогда меня спас?

Фельгор снова потер руки:

– Сначала я просто хотел, чтобы все поскорее закончилось. Но после того, что случилось на Вепревом хребте, я передумал. Я не мог позволить этим гадам тебя убить, ведь ты столько для меня сделал. Ты и Роуэн. – Помолчав, он добавил: – Не знаю, демон ты, драконьер, или вообще невесть какое чудовище, но ты мой друг.

Бершад посмотрел на Фельгора:

– Я сделаю все, чтобы ты вышел живым из этой передряги. Помоги нам пробраться во дворец и иди себе, куда глаза глядят. Ты это заслужил.

Фельгор кивнул.

– Я тут для тебя кое-что нашел, – сказал он и вручил Бершаду небольшую жестянку. – Вот, это я украл в одном из местных театров, когда мы с Вирой ходили на разведку.

Бершад открыл жестянку. В ней оказался театральный грим, как раз под цвет кожи Бершада.

– Чтобы замаскировать твои татуировки.

Бершад кивнул:

– Отдыхай. Через час выходим.

Балария, Бурз-аль-дун, Театральный квартал

Даже глубокой ночью Бурз-аль-дун не затихал. Бершад никогда в жизни такого не видел. По мощеным бульварам и проспектам, в свете сотен медных фонарей, заправленных драконьим маслом, сновали толпы людей.

Альмирские бароны могли жечь драконье масло в свое удовольствие – такая роскошь была доступна только знати и богачам, как и тысячеакровые земельные владения, и войска. А здесь еженощно жгли сотни галлонов драконьего масла на благо всех жителей Бурз-аль-дуна. Эта расточительность была сродни тому, как если бы кто-то каждый день покупал корабли, а вечером их сжигал, чтобы наутро начать все по новой.

Трое спутников шли гуськом. Фельгор впереди, с фонарем, снятым со стены. Бершад посчитал это воровством, но их никто не остановил. Из театральной труппы Фельгор, кроме грима для Бершада, умыкнул еще и яркий камзол с кружевами для себя и два таких же ярких плаща, под которыми Вира и Бершад скрыли оружие, доспехи и лица. Поначалу Бершад отказывался, считая, что они привлекут излишнее внимание, но Фельгор настоял.

– Я здесь вырос, – объяснил он, указывая на пятерых оборванцев, сидевших на невысоком заборе и оглядывавших толпу. – Вот таким же мальцом пришел в Театральный квартал по рабочему пропуску убирать мусор и конский навоз с улиц, когда богатеи приезжали посмотреть представление. Ребятишки здесь ошиваются, завидуют торговцам и знати и довольны лишь тем, что тут их накормят, а жар драконьего масла их согреет. Скучная, обыденная жизнь. А может, кто-то из них и сообразит, в чем тут правда.

– Какая правда? – спросил Бершад.

– Из канавы все законы и установления в Часах кажутся непреложными, но это не так. – Фельгор усмехнулся. – Непреложного не бывает. И когда малец из трущоб за рекой это осознаёт, то обретает власть, потому что ему нечего терять. Так что вскоре он начнет пробираться через пропускные пункты и озорничать.

– Кстати, о пропускных пунктах, – сказала Вира. – Сколько нам надо пройти?

– Всего один, – сказал Фельгор. – Считайте, нам повезло. Сначала надо пересечь Театральный квартал, а он очень большой. Балары любят представления. На противоположной стороне квартала пропускной пункт в окрестности дворца. Там живут богачи, и все застроено роскошными особняками. Йонмар, хоть и был редкий мудак, хорошо продумал эту часть плана.

– А как пройти через пропускной пункт у дворца? – спросил Бершад.

– Вокруг дворца девятнадцать пропускных пунктов, – ответил Фельгор. – Но нам они ни к чему. У нас другая дорога. – Он обернулся, блеснул мелкими зубами в свете фонаря. – Вам понравится.