Академия Грайн. Выпускной курс - Кристина Кандера

— Серьезно? — вскинулась Лиз. Голубые глаза ее сверкнули хрусталиками льда.

— Он сядет надолго, Лиз. Ответит за все. Представляешь, этот гад решил свалить все на меня. Он на допросе заявил, что видел меня в том кабаке. Глупость какая! Но отец уже со всем разобрался и…

— Так значит, я не ошиблась, — медленно проговорила Лиз, прищуриваясь. — Из всей этой истории торчат твои уши, Абзалов. Твои, и твоего папочки! И это вы подговорили ректора исключить Егора задним числом. Это…

— Да чего ты завелась? Вы же вроде уже не вместе! Не дури, Шермер, — лицо Северьяна перекосилось от с трудом сдерживаемой злости. — И не лезь в это дело! Гардов ответит за все, поняла? И ты ему не поможешь! Гардову следовало сидеть тихо и не переходить мне дорогу. Такие как он…

— Он спас тебе жизнь! И всем нам!

— А это еще надо доказать! — не уступал Северьян. — Может это он и навел на наш лагерь тех бандитов. Сам такой же как и они, только и строил из себя крутого перца!

— Да пошел ты, Абзалов! — почти прорычала Лиз, резко толкая парня с дороги. — Мы еще посмотрим, кто и что из себя строил!

Лиз убежала, а Северьян остался стоять в беседке, сжимая кулаки в бессильной ярости. Шермер окончательно свихнулась на почве Гардова. Совсем разум утратила! Но ничего, Северьян был уверен, что на этот раз, Егор Гардов окончательно исчезнет с его пути и тогда Лиз Шермер не останется ничего иного, как понять, что лучше него, Северьяна, она никогда не найдет.

Разговор с дочерью встревожил душу Роана Шермера, заставил его выйти из зоны комфорта. Отключив телефон, он несколько минут просто сидел за своим рабочим столом, глядя в одну точку. Мыслей в голове не было никаких. Потом, Роан все же отмер, взял себя в руки и вернулся к документам, коих на этом самом столе было предостаточно. Правда, сосредоточиться на работе у него все равно не выходило. Мысли то и дело возвращались к разговору с Лиз и просьбе дочери.

Гардов. Шермер скривился, вспоминая наглого мальчишку. Да, было время, когда Егор интересовал его, даже в некоей степени восхищал своей напористостью и приверженностью собственным идеалам, умением не только находить неприятности на свою голову, но и способностью выпутываться из них.

До сих пор Гардову везло. С его-то способом заработка и знакомством с не самыми благопристойными жителями Грайна, не попасть в поле зрения особого отдела стражи — это надо было родиться в рубашке. Но ничто не может длиться вечно, вот и Гардов засветился.

Роан тяжело вздохнул и отбросил документы, с которыми пытался работать. Вот в том-то и дело, что только пытался. Мысли разбегались и возвращаться к работе никак не торопились.

Поднявшись из-за стола, Шермер принялся резко мерить шагами кабинет. Кусал губы, раздумывая, стоит или нет. По всему выходило, что лезть в темные делишки грайновских криминальных дельцов не вариант. Не его это ниша, не его поле деятельности и не важно, что по долгу службы сам Роан успел завести как знакомых, так и должников везде, где только можно было. Да, для него не составило бы труда выяснить все, что можно по делу Гардова и… что лукавить, даже будь он по уши виноват, отмазать тоже смог бы. Не за просто так, но смог — в этом Роан не сомневался.

Другое дело, что ему совершенно не хотелось этого делать. Вот совсем не хотелось.

Приблизившись к встроенному шкафу, Роан вытащил бутылку коньяка, плеснул в низкий пузатый бокал на два пальца и уже поднес напиток к губам, пытаясь придумать слова, как сообщить дочери, что помочь ее бывшему он не в силах. Но так и не сделал ни единого глотка.

Перед глазами вдруг мелькнуло воспоминании. Светлые волосы, собранные в неказистую прическу, уставшее лицо без следов женского кокетства или косметики, голубые глаза, смотрящие с настороженностью.

— Да что ж за!.. — не удержался он от ругательства.

Маргарита Гардова не привлекла его во время их первой встречи. Честно признаться, сразу Роан совершенно забыл эту несчастную женщину и не вспоминал о ней. Но потом… что случилось, он и сам не знал. Но как-то, с течением времени, стал все чаще и чаще вспоминать о ней. Смешно признаться, но даже связался со своим человеком в том городе, где она живет, чтобы выяснить, как у нее дела. Себя Роан успокаивал тем, что всего лишь испытывает благодарность женщине, которая протянула ему руку помощи и не позволила остаться один на один в момент слабости. Еще и накормила.

Да, обычная благодарность. Не часто люди вот так, бескорыстно ему помогают, ничего не требуя взамен. А Маргарита не требовала и даже не попыталась воспользоваться знакомством с ним. Ничего не просила.

Очередная мысль заставила Роана вздрогнуть и опустить бокал с коньяком. А знает ли госпожа Гардова о том, в каком положении оказался ее сын? Если судить по словам Лиз и принимать во внимание, что свидания с Гардовым им не дали, то можно сделать вывод, что и матери не сообщили.

Лиз.

Роан снова вздохнул и взъерошил руками волосы. Его девочка выросла, свято веря в то, что справедливость всегда берет верх. Она не сталкивалась с подлостью и людской завистью открыто. Верила в закон и в то, что отец всегда поможет. Что бы ни случилось, Лиз была уверена — отец на ее стороне и не оставит в беде, отзовется на любую просьбу.

И понимая, что он уже проиграл в этой битве, себе проиграл в первую очередь, Роан захлопнул шкафчик, пряча с глаз пузатую бутылку с янтарным напитком, и вернулся к столу.

Следующий час он отдавал распоряжения по телефону, связывался с нужными людьми и своими заместителями, освобождая себе время до конца недели. Заняться делом Гардова, Шермер решил лично. И начать он планировал с визита в маленький провинциальный городок, находящийся аккурат между Гардинерой и Грайном.

* * *

Роан застыл у окна в квартире Гардовых и невидяще смотрел в ночь. События последних часов смешались, перепутались, приобрели некий совсем уж невообразимый оттенок.

Глубоко вздохнув, Шермер прислонился лбом к холодному стеклу и прикрыл глаза. Позади, на смятых простынях спала Маргарита, а он не знал… не понимал… не мог найти логичного понятного объяснения, как же так получилось? Как вышло, что приехав к этой женщине для того, чтобы сообщить о случившемся с ее сыном, он оказался с ней в одной постели?

И ведь не собирался. Даже не думал ни о чем таком.

Роан снова вздохнул, сжал кулаки и уперся ими в оконное стекло. Он думал. Размышлял о том, что его жизнь, понятная и простая на первый взгляд, стала какой-то уж очень сложной и запутанной.

Нет, он никогда не был монахом или моралистом. И не хранил лебединую верность погибшей много лет назад супруге. У него были женщины. Одно время он даже подумывал о том, чтобы снова жениться, но никак не мог решиться на столь сложный шаг, все время что-то мешало, останавливало. Но несмотря ни на что, за последние двенадцать лет с момента гибели жены, не было ни одной женщины, с которой он мог полностью забыться, которую не сравнивал бы с той, чей образ, казалось, навсегда приобрел в его воспоминаниях некий особый флер. Он боготворил супругу. Любил ее. Не мог забыть.