Империя травы. Том 1 - Тэд Уильямс

Он снова рассмеялся, но теперь его смех прозвучал иначе.

– Тан. Я никак не могу привыкнуть. На самом деле, после того как суд закончился, я сомневался, что меня будет так называть хоть кто-нибудь. Мой клан плохо ко мне относится, как, впрочем, и к Унверу.

– Но сейчас они следуют за тобой. И друг ты, или нет, но тебе необходимо помешать Унверу отправиться в лагерь Рудура Рыжебородого. Все на суде говорили об Унвере и о том, что он сделал! Рудур Рыжебородый не может позволить такому сопернику покинуть Холмы Духов живым. А потом всех нас, всех, кто пришел с Унвером, убьют или сделают рабами.

Фремур взял Хьяру за руку. Она была удивлена и благодарна молодому человеку за его прикосновение. Муж много лет относился к ней, как к племенной кобыле, но и прежде никогда не вел себя с ней по-человечески.

– Я не могу его остановить, Хьяра, – медленно заговорил Фремур. – Он полон духов, и ни один человек не способен убедить его отказаться от принятого решения, в особенности если речь идет о его чести. – Фремур покачал головой. – Все мужчины во всех кланах знают, что Рудур его пригласил. Если Унвер не пойдет, каким бы разумным ни был такой выбор, они станут говорить, что он боится Рудура.

– Кого интересует, что говорят другие? – почти закричала она, но тут же понизила голос: – Неужели лучше сохранить честь и умереть, чем остаться в живых?

– Для некоторых да. – Фремур снова взял Хьяру за руку и сжал ее ладонь, а потом поднялся с бревен, на которых они сидели. – И пусть я перестану быть таном, когда потускнеет последняя Желтая Луна, я тан сейчас и должен позаботиться о том, чтобы мои люди были завтра в безопасности.

– А ты сам? – спросила Хьяра и едва не возненавидела себя за то, как много значил для нее его ответ. Она едва знала молодого парня, который должен был смотреть на нее, как на стареющую вдову. Нуждаться в ком-то значило проявить слабость. Среди людей, как и среди животных лугов, слабые особи неизменно привлекают хищников. Этот урок Хьяра получила от своего ужасного отца и отнеслась к нему очень серьезно. – Будешь ли в безопасности ты сам? Или последуешь за Унвером в его дурацком смертельном желании сохранить честь?

– Он спас мне жизнь, – сказал Фремур. – Честь нужна не только для того, чтобы находить свою смерть, ты же знаешь. Твоя сестра вела себя в соответствии с собственными понятиями о чести, когда убила Фиколмия, так мне кажется, – и я кое-что о нем слышал. Мы все должны делать то, что в наших силах, чтобы продолжать жить внутри собственной кожи.

Она не осмелилась посмотреть на него, только опустила глаза и кивнула.

– Пусть в таком случае за тобой присмотрит Гроза Травы. – Тут Хьяра вспомнила, что он не принадлежит к ее клану. – И Журавль… – начала она, но не сумела вспомнить правильное имя духа.

– Пронзающий небо, – сказал он, и на его губах появилась улыбка. – Да, я надеюсь, что все духи будут приглядывать за нами завтра. Не отказывайся от надежды, леди. Я видел, как волки окружили Унвера, и видел, как вожак стаи отдал ему дань уважения. Он не такой, как другие люди.

«Как и ты, Фремур, сын Хурвальта, – подумала она, глядя ему вслед. – Вот почему боюсь, что твою смерть от рук Рыжебородого буду оплакивать одна лишь я».

Члены кланов стояли вдоль дороги, протоптанной тысячами копыт в пыли, чтобы посмотреть на Унвера и его спутников, проезжавших мимо, в сторону лагеря Черного Медведя в конце озера. Среди мужчин тут и там попадались женщины и дети, словно это был праздничный день, и Фремур видел возбуждение на большинстве лиц. Стала ли тому причиной печальная известность Унвера Длинные Ноги, которого они наблюдали во плоти, или перспектива стать свидетелями того, как Рудур Рыжебородый убьет соперника, – кто знает? Многие что-то кричали, когда они проезжали мимо – главным образом, насмешки, – однако слышались и другие возгласы: «Передайте Рыжебородому, что мы хотим получить обратно наши пастбища!» или «Рудур вор!», словно они рассчитывали, что Унвер и его отряд, состоявший из дюжины человек, сможет решить их проблемы.

Фремур пришпорил лошадь и догнал Унвера, который ехал с небрежной грацией и холодным невозмутимым взглядом – казалось, он высечен из дерева.

– Мы поступаем глупо, отправляясь в лагерь Рыжебородого, – тихо сказал Фремур Унверу. – Если у тебя есть план, то хотя бы поделись им со мной. Только я один был на твоей стороне с самого начала.

– У меня нет стороны.

Фремур безмолвно выругался. События последней луны сделали Унвера еще более неразговорчивым, если такое вообще возможно.

– Рудур Рыжебородой думает иначе. Он убьет меня и моих людей так же спокойно и равнодушно, как и тебя, – заявил Фремур.

– Он меня не убьет. Мы его гости.

Но в том, как Унвер произнес эти слова, было скорее равнодушие, чем вера. И это никак не успокоило Фремура. Все утро ему казалось, что змея сжимает его внутренности – с каждым мгновением все сильнее.

К ним, отталкивая других зевак со своего пути, протиснулся мужчина, крупный, очень пьяный и молодой, его усы все еще больше напоминали пух.

– Эй, Длинные Ноги! – закричал он. – Эй, Унвер! Ведь тебя именно так зовут, верно? «Никто»! И ведь так оно и есть!

Унвер так резко повернул свою лошадь, что парню пришлось отскочить назад. Унвер наклонился с седла, точно ястреб, увидевший нечто маленькое и полное крови, бегущее по траве. Молодой тритинг не ожидал такой реакции и продолжал ошеломленно на него смотреть, неподвижно застыв на месте и широко раскрыв глаза.

– Никто не называет меня «Никто», если они сами не стали кем-то, – сказал Унвер. – А ты?

Молодой парень не мог ответить. Унвер кивнул, словно они пришли к согласию, и снова повернул лошадь к лагерю Рудура.

Когда они подъехали к воротам, которые клан Черного Медведя выстроил для Танемута, Фремур оглянулся на людей, следовавших за ними.

– Где Гездан Лысый? – спросил он. – Он сказал, что будет здесь.

Люди клана Журавля пожали плечами.

Унвер спешился, привязал свою лошадь к ограде и пошел по траве к огромному шатру Рудура, его спутники также привязали лошадей и последовали за ним. Фремуру приходилось делать большие и быстрые шаги, чтобы не отставать от Унвера, но он был полон решимости сразу вступить в схватку, если до нее дойдет, пусть этот день и станет последним в его жизни. Унвер вернулся за ним, хотя мог спокойно оставить его умирать. Фремур не мог отплатить за жизнь чем-то меньшим, чем жизнь, которой он был готов рискнуть.

Шатер Рудура был огромным, но занимал лишь малую часть лагеря клана Черного Медведя. В центре стоял большой навес, длина и ширина которого достигали двадцати шагов, спереди оставался открытый вход. Фургоны Рудура служили импровизированными стенами. Большое знамя со знаком Лесного Ворчуна, тотема клана, висело на фургонах, поставленных сзади, и возникало впечатление, что мужчина на высоком стуле дожидался гостей прямо внутри красной зубастой пасти. Еще полдюжины мужчин сидели у его ног; грубые бородатые воины, таны своих кланов, признающие главенство Рудура. Фремур знал всех, по крайней мере по репутации, и не мог представить, чтобы добровольно обнажить меч против кого-то из них – если только он не решил бы свести счеты с жизнью.