Война в Средние века - Филипп Контамин

Они сражались конными, но чаще, кажется, пешими и слыли прекрасными солдатами, готовыми к любым военным операциям. «Они были не ниже знати в военной науке и доблести»[610]. При Бувине отряд Рено де Данмартена, яростно отбиваясь от рыцарей Филиппа Августа, оказался последним оплотом сопротивления. И тем не менее в 1183 г. брабантцы позволили себя перебить как стадо баранов.

К моменту, когда начинается самый важный этап их истории, они, вероятно, имели уже достаточно большой опыт военных действий и разбоя. Во всяком случае, Фридриху Барбароссе явно не составило никакого труда собрать 1500 брабантцев и переправить их через Альпы с оставшейся частью своей армии в 1166-1167 гг. В результате кампании итальянцы были побеждены, и если немецким рыцарям досталась только слава, то брабантцы, если верить источникам, захватили всю добычу: шатры, оружие, одежду, лошадей, мулов, ослов и звонкую монету. Затем, несомненно, они были отпущены, вернулись во Францию, осев, как отметил аббат монастыря Монтье-ан-Дер, на границе с Империей, т. е. в районе, политически слабо контролируемом. Они оставались сплоченным войском, представлявшим постоянную угрозу, на протяжении нескольких лет. И тогда, чтобы покончить с их присутствием и лишить их всякой государственной поддержки, Фридрих Барбаросса и Людовик VII на встрече между Тулем и Вокулером 14 февраля 1171 г. взяли на себя обязательство не нанимать их на случай войны, по крайней мере если она будет вестись между Альпами и Рейном – на востоке или в области Парижа – на западе. Другими словами, суверены сохраняли за собой право использовать их на западе или юго-западе от Парижа, против Плантагенетов, и на востоке – от Рейна и за Альпами, – против непокорных немецких вассалов и мятежных итальянских коммун.

Следствием этого договора было то, что основная масса брабантцев ушла на запад Франции. Генрих II использовал их в Нормандии против Людовика VII (1173 г.), а затем увел в Бретань и Анжу. Для борьбы со своими восставшими баронами, которые не упустили случая нанять фламандцев, Плантагенет переправил брабантцев через Ла-Манш (август 1173 г.), а спустя некоторое время снова перевез их в Нормандию, где они пришли на помощь осажденному Руану. После этого был заключен мир с Людовиком VII, и Генрих их распустил.

Несомненно, во время очередной экспедиции в Ломбардию и Романью Фридрих Барбаросса взял брабантцев на службу. Вернувшись во Францию, они после мира в Нонанкуре (1177 г.) обрушились на юго-запад королевства. Опасность была столь велика, что на III Латеранском Вселенском соборе (1179 г.) в одном и том же каноне были преданы анафеме катары и осуждены брабантцы и вообще разбойники; под угрозой кар, предусмотренных для еретиков, запрещалось юс нанимать, содержать на жалованье и покровительствовать им. Однако это не помешало Филиппу Августу в начале своего правления использовать их против фламандцев, а затем против графа Сансерра.

Производимые ими опустошения были настолько значительными, а безразличие, беспомощность и даже пособничество властей и части феодалов достигли такой степени, что, как и в первые времена Божьего мира, вспыхнуло народное движение «капюшонников» (Capuciati). Инициатором этого движения был дровосек или плотник из Пюи Дюран Шадю, которому Богородица ниспослала образок: она сидит на троне с Иисусом на руках, а вокруг надпись: «Агнец Божий, искупивший грехи людей, даруй нам мир». Так возникло братство «мира св. Марии», центром которого стала церковь Нотр-Дам дю Пюи, его члены носили на белых льняных капюшонах оловянный образок Девы Марии, подобный тому, что получил Дюран. Согласно Роберу де Ториньи, аббату Мон-Сен-Мишеля, это братство нашло некоторую поддержку среди епископов и магнатов, дворян и представителей низших классов. В довершение своей религиозной и душеспасительной деятельности «капюшонникам» удалось очистить Овернь от нарушителей общественного спокойствия – как местных сеньоров, так и разбойников. А летом 1183 г., вероятно, с помощью армии Филиппа Августа, они одержали победу над брабантцами в Берри, и это вознесло их на вершину славы. Возможно, этот успех стал причиной радикализации движения, ставшего в решительную оппозицию как к феодальным сеньорам, так и к церковной иерархии. «Они все стремились завоевать свободу, которая, как они говорили, досталась им от прародителей со дня Творения, не ведая, что рабство стало наказанием за первородный грех»[611]. В условиях того времени их легко было обвинить в ереси, и в 1184 и 1185 гг. они были разгромлены сеньорами, которых на сей раз поддержали остатки брабантцев.

После 1185-1190 гг. появилось своего рода второе поколение брабантцев, не столь опасное и менее многочисленное. Церковь, конечно, продолжала метать молнии в брабантцев и тех сеньоров, которые использовали их и покровительствовали им. В рамках борьбы с альбигойской ересью она стремилась искоренить этих виновников смут на юге, чье присутствие углубляло хозяйственный и нравственный кризис. Но теперь брабантцы действовали небольшими отрядами, и короли (Ричард I, Иоанн Безземельный, Филипп Август) пользовались их услугами для выполнения конкретных задач. Согласно счету, в 1202-1203 гг. Филипп Август выдал Кадоку 4000 парижских ливров для выплаты жалованья примерно 300 солдатам. Значение этих авантюристов постепенно снижалось; одна из статей Великой хартии вольностей (1215 г.) формально обязывала короля сразу после восстановления мира изгнать из Англии иностранных рыцарей, арбалетчиков и наемников; и хотя источники упоминают брабантцев среди участников крестового похода против альбигойцев, они играли там лишь эпизодическую роль. Добавим, что их предводители стремились влиться в феодальное общество; так, Кадок стал кастеляном Гайона, бальи Понт-Одемера и рыцарем. То же намерение проявляли и те, кто служил Плантагенетам. Меркадьер, например, получил земли Адемара де Бейнака в Перигоре, называл себя слугой короля и всячески подчеркивал свою преданность. Так, он заявлял: «Я верно и храбро сражался за него, всегда готовый повиноваться ему и выполнять его волю, за свою службу я снискал его уважение и получил командование армией»[612].

История разбойников, во многих отношениях напоминающая историю «компаний» XIV в., показывает, что они множились и соединялись в инородные образования, поражая социальную ткань, благодаря острому соперничеству государей, королей и баронов, еретиков и ортодоксов. Но как только соперничество замирало или прекращалось после победы одной из сторон, то сразу появлялась возможность довольно быстро с ними покончить. Короче говоря, их существование объясняется скорее более или менее длительным ослаблением политических структур, нежели нарушением равновесия в обществе, которое почти во все времена было неспособно абсорбировать маргинальные элементы; но когда его институты были прочны, а власть достаточно утвердившейся и уважаемой, проблема маргинальных элементов сохранялась на индивидуальном уровне, не принимая широких масштабов.