Новые боги - Наталья Турчанинова

— И мы сможем помочь людям, — тихо сказала Паула, — кадаверциан уже потеряли к ним интерес. У меня в городе остались друзья. У Гемрана — ребята из группы.

Она оглянулась на остальных и увидела в их взглядах понимание. Почти у каждого оборвались давно налаженные связи с человеческими протеже — талантливыми музыкантами, художниками, актерами, писателями… И все хотели знать, что случилось с ними.

— Не стоит надеяться, что многие из них остались в живых, — мягко, явно не желая ее расстраивать, возразил Антонис. — И более того, вряд ли каждый из нас овладеет искусством, которое показал тебе лигаментиа.

— То же самое ты говорил мне, когда я пытался изображать воздух, как Моне, — буркнул Пьер и повторил слова маэстро: — «Тебе никогда не овладеть этим искусством… Ты не художник, ты — декоратор». Ну и что, вы все видели мою последнюю картину. Я развил технику гораздо выше.

Антонис улыбнулся, не обращая внимания на замечание ученика.

— Хорошо, если вы все так горите желанием получить новые умения, мы это сделаем…

Но, как и предупреждал маэстро, овладеть знанием, щедро подаренным Иноканоаном, смогли только самые талантливые. И лишь после того, как Паула попросила лигаментиа о помощи. Ей показалось, что главу клана Иллюзий ненадолго развлекла роль учителя фэриартос.

И теперь они действительно могли покидать Северную резиденцию.

В кармане плаща Паулы шуршала горсть записок, которые ей передала Фелиция, — адреса друзей и родственников людей, тех, кто жил сейчас в Северной резиденции. Все хотели знать, что случилось с их близкими, каждый беспокоился о своем доме — цел он или разрушен, есть ли надежда вернуться туда, когда все закончится.

Фэри побывала уже в десяти квартирах, и от того, что увидела там, ее чувства несколько одеревенели. Она больше не испытывала ни страха, ни отвращения, глядя на трупы, разрушенные дома, туман, ползающий по обломкам, словно на средневековые картины, изображающие пир смерти, только в современных декорациях.

Существа из мира кадаверциан не успевали заметить ее, чуяли, но не могли понять, где она скрывается. Эти твари выглядели совершенно по-разному: невероятные гротескные существа, полосы тумана, змеи, покрытые перьями, и птицы в чешуе. Костлявые твари, похожие на крабов, разбегались во все стороны с трупов. Длинные серебристые нити, подобные паутине, пели человеческими голосами, больные, искривленные деревья просовывали ветви в окна домов и светились, словно гнилушки…

Но самыми жуткими были люди с нечеловеческими глазами. Они казались похожими на бетайласов, помогающих кровным братьям в Северной резиденции, и в то же время оставались совершенно другими — дикими, кровожадными, безумными. Пауле едва удалось ускользнуть от трех таких тварей — исчезнуть в тот миг, когда они бросились на нее.

И все же эти опасные походы в город оказались не бесцельны. Ей удалось вывести двух людей, чудом уцелевших в этом безумии. Бас-гитариста Гемрана Алла и его маленькую дочь. Они были единственными, кто выжил в огромном двадцатипятиэтажном доме. Человек сидел с ребенком на руках в спальне. В запертую деревянную дверь с той стороны мерно ударялось что-то большое и тяжелое, издающее низкие, порыкивающие звуки.

Алл не видел, как на стене комнаты, выкрашенной в розовый цвет, появилась полоса света, расширившаяся до размеров узкой длинной картины — как раз в человеческий рост. На ней была изображена аллея, ведущая к черному рыцарскому замку. По дорожке быстро шла девушка в длинном светлом плаще с чуть растрепанными на ветру блестящими, темными волосами.

Паула остановилась у самой рамы, окинула быстрым взглядом комнату и шагнула вперед.

Свет, льющийся с полотна, возникшего на стене, упал на мужчину, сидящего на полу, и на спящего ребенка у него на руках. Алл обернулся, крепче прижимая к себе дочь, прищурился, заморгал. На его худом лице, заросшем густой щетиной, появилось выражение, словно он чувствует себя находящимся в глубоком кошмарном сне.

— Паула?!

Девушка помнила его веселым, бодрым, энергичным. Он мог справиться с любой проблемой, но то, что происходило теперь, оказалось выше его сил.

— Привет. Как ты? Надо уходить отсюда, — скороговоркой произнесла фэри.

Дверь содрогнулась еще раз.

— Откуда ты взялась?

— Я тебе все объясню. Только не сейчас. Идем.

— Куда? Разве что… — Он невесело усмехнулся и посмотрел на широко распахнутое окно, в черном прямоугольнике которого трепетала от промозглого ветра, пахнущего разложением, тонкая занавеска.

— Нет. Есть другой путь. Вставай. Давай я подержу ребенка.

— Какой еще путь?

— По которому я пришла.

Он послушался только потому, что был слишком измучен и уже почти отчаялся. Девочка на руках Паулы оказалась очень горячей, расслабленно неподвижной.

— Где Вика? — спросила фэри, хотя, видимо, не стоило узнавать судьбу его жены.

Алл кивком указал на подрагивающую дверь, и его лицо исказилось.

— Там.

— Ясно. Хорошо хоть ты жив. А теперь дай мне руку.

Паула взяла человека за руку и потянула за собой. Картина мягко обняла их теплым светом, яркими красками и ароматом зелени. Несколько минут прогулки, и оба оказались в безопасном зале Северной резиденции…

Фэри вытащила из кармана новый листок, мельком взглянула на адрес, узнала почерк Лориана — дом недалеко от Ботанического сада. «Мы говорили с Максом по телефону до того, как оборвалась связь, — сказал ей мальчишка, — он собирался уезжать из города вместе с родителями и своей девушкой. Наверное, уехали, но, если ты посмотришь, все ли у него дома… нормально, мне будет спокойнее». Она обещала посмотреть.

Фэри вышла в сад. Несколько раз глубоко вдохнула прохладный воздух, все сильнее наполняющийся ароматами весны. Представила, что быстро шагает вперед. Тело, утратив материальность, метнулось, превращаясь в поток энергии — звук, свет и цвет одновременно. Яркая молния, невидимая для города…

Паула остановилась первый раз в просторном павильоне, где когда-то была галерея, которую организовал еще Александр. Она уже поняла, что легче всего перемещаться по уже готовым произведениям искусства, чем мыслью создавать новые. Поэтому использовала для передышки именно это место.

Большинство картин все еще висело на стенах, несколько самых ценных оказались сняты — постарался кто-то из мародеров, в период неразберихи первых дней их появилось немало, хотя вряд ли кому-нибудь из них успело пригодиться награбленное.

И теперь, глядя в зал с одного из полотен, фэри видела иссохшее человеческое тело у самой двери. Рядом с ним лежала картина без рамы — потрет юной девушки, безмятежно улыбающейся в темноту.

Паула отвела от нее взгляд и снова бросила вперед свое сознание, а следом за ним и тело. Яркая вспышка, несколько контуров в темноте, усилие воображения, которое отнимало больше сил, чем физическое, и фэри оказалась стоящей на краю луга по колено в мокрой траве, под низкими тяжелыми облаками. Перед ней в пустоте виделся вход в реальный мир — темная, душная квартира. Пустая на первый взгляд.