Украденная судьба - Анна Неделина

— Сельвану стоит быть осторожней и не оставлять тебя один на один с твоими мыслями, — тянет Альвет. Я вспоминаю, что он все еще за мной наблюдает. Альвет поясняет: — Причина ответа Сельвана кроется в том, что Кайлен стал твоим телохранителем.

Я все еще не понимаю, и Альвет объясняет:

— Когда-то один из Бранов спас жизнь королю Рольвена и тот наградил его титулом. А потом назначил телохранителем своей дочери. Но служить королю и охранять принцессу — это разные вещи. И чтобы обезопасить дочь, а скорее — чтобы успокоить себя, король… хм, прибег к магии.

— Заключил договор на вечную верность? — не удержалась я, вспомнив легенды.

Альвет качает головой.

— Такие договоры не действуют, ты маг жизни, сама знаешь. На любую магию всегда можно найти ответ… нет, тот Бран по приказу короля принял отворотное зелье. Но сила Эрталей порой дает неожиданный результат. Эффект закрепился. С тех пор Браны не влюбляются в тех, кому служат.

— Хм… — произношу я. — А… была возможность как-то проверить?

Альвет хитро улыбается.

— Лав говорит: остались семейные предания…

Потом сон комкается, теряет определенность, вокруг мечутся лишь смутные тени. Издалека доносится настойчивый звон колокольчика. Потом — топот и грохот распахивающихся дверей.

— Верс Плантаго, ты обвиняешься…

— Обыщите дом!

— Твой господин… документы… тайники…

И я понимаю, что — вот оно! Наконец, я подобралась к воспоминаниям о Версе! Теперь главное — не упустить…

…Стены вырастают прямо из темноты, ограничивая пространство вокруг.

И я снова вижу перед собой королеву. Мы обе стоим перед зеркалом…

По моей ладони течет кровь. Да, зеркало ведь разбилось… один из осколков распорол кожу.

— Регина! — спохватывается королева. Я поднимаю на нее взгляд. Королева протягивает мне чашку, наполненную водой. Чашка красивая, украшенная узором-сеточкой из звезд. Позолота тускло блестит.

— Выпей, — говорит королева.

И я глотаю теплую воду, оставляющую на языке привкус крови…

Альвет мертв. И королева уверена, что виновник — Сельван.

— Он не мог, — говорю я, стараясь не смотреть на остатки зеркала в раме на стене.

— Кому еще нужна смерть моего сына? — возражает королева.

— Сельвану не нужна! — почти выкрикиваю я.

— Но и жизнь Альвета ему тоже не нужна, — замечает королева спокойно. Из нас двоих только я выгляжу взволнованной… не уверенной в своих словах. Моя уверенность рассыпается при воспоминании о перстне Сельвана на столике в комнате Альвета, возле маленькой бутылочки, которой оказалось достаточно, чтобы вместить человеческую смерть…

ротив перстня мне нечего возразить.

— Ты всегда его защищаешь, — говорит королева. — Готова одобрить любой его шаг.

— Не любой, — возражаю я шепотом. Слова из меня словно тянут, не могу остановиться. Не могу сказать, что буду верить Сельвану.

Королева с печальной улыбкой вынимает из моих судорожно сжатых пальцев опустевшую чашку. Боится, что я и ее разобью и снова поранюсь…

— Я лишь хотела, чтобы ты увидела, какая судьба может ожидать жену короля и мать королевских детей, — роняет собеседница. — Ты имеешь право знать. Я не спущу ему этого. Потому что он убил моего сына. И потому что, если я ничего не предприму, стану следующей жертвой. Каждый имеет право защищаться, если его жизни угрожают. Просто предупреждаю тебя… потому что страсть остывает рано или поздно, а то, что после нее остается — не всегда любовь. Он не сможет думать только о тебе. Его сердце ожесточено, он может вести войны и выносить приговоры. И если ты когда-нибудь начнешь мешать ему…

Королева взмахивает рукой, но я не смотрю на зеркало.

Я понимаю, о чем она говорит. Я знаю решимость Сельвана, его умение быть жестким. Его отстраненность в общении с людьми. Мне самой удалось разглядеть за этим панцирем настоящего человека, способного чувствовать, далеко не сразу. Сельван сознательно подпустил меня близко к себе… куда ближе, чем можно подпустить даже друзей.

И королева произносит то, чего я больше всего боюсь сейчас услышать:

— Все, что ты о нем знаешь — лишь то, что он захотел показать. Лишь то, что он захотел, чтобы ты знала.

И это я понимаю. Но из уст королевы это звучит… как предательство.

— Намерена ли ты защищать его? Хочешь выступить на его стороне и признать за ним право убивать людей из одних лишь опасений, без разбирательств, без справедливости… Согласна ли ты разделить с ним его вину?

Я молчу. В груди пожар, голову словно сжимает тугой обруч…

— Или ты все еще полагаешь, что он действительно тебя любит… что он любит только тебя? Что ты его свет, единственная его радость в жизни… думаешь, он только тебе все это говорит? Я могу рассказать, о, я действительно могу! Думаешь, его отец умер собственной смертью? Бывают ли вообще короли, которые умирают просто от старости или от естественной болезни… в сказках, быть может! И если ты полагаешь, что сможешь подчинить себе такого человека, как Сельван…

Это уж слишком. Этого я слышать не желаю. Тьма заполняет меня и вырывается наружу. Обхватив голову руками, я кричу:

— Забирай его себе! Делай с ним, что хочешь, он твой! Только не впутывай меня в свою месть! Не хочу его знать! Не хочу знать вас всех! Лучше бы его вообще не было! Лучше бы мы никогда не встречались! Не хочу его знать! Подчиняй его сама, если тебе так хочется! Я к этому никогда не стремилась! Лучше бы мы не встречались! Не хочу!..

Мои вопли становятся вовсе бессвязными.

— Еще воды? — спрашивает королева. И мне невыносимо видеть ее сочувствие. Ее понимание. Еще немного — и я сделаю что-нибудь… лишь бы стереть это выражение с ее лица.

Я разворачиваюсь и бегу к спасительной двери.

Вон из комнаты.

Вон из дворца.

Вслед мне несутся чьи-то обеспокоенные крики. Просят остановиться… спрашивают, что случилось… спрашивают, спрашивают, спрашивают…

Не хочу ничего. Ни слышать, ни видеть. И дворца этого не хочу…

«Уверена ли ты в принятом решении?»

Я уверена! Уверена!

Не хочу его знать!

Дыхание прерывается. Я останавливаюсь. Где я? Уже в дворцовом саду. Даже не заметила… Там, впереди, будет мост, очень красивый…

Почему я вышла из себя? Поверила словам королевы так просто, не разобравшись? Разве это был мой гнев и мой страх? Я дышу, стараясь успокоиться. Пахнет вишней: деревья в цвету, воздух наполнен лепестками.

Все, что мне нужно — поговорить с Сельваном.

— Госпожа Линнель… Регина!