Гимназистка. Клановые игры - Бронислава Вонсович

— Юрий Александрович, — сурово сказала я, отнимая руку.

— Лизанька, тебе непременно нужно прогуляться, — не проникся Юрий, — подышать свежим воздухом. — И еле слышно: — И поговорить без свидетелей. Не доверяю я этому дому.

Неужели он узнал, что Владимир Викентьевич подслушивает своих гостей самым беспардонным образом? Или просто хочет меня вытащить на улицу любыми способами? Впрочем, если у Юрия было, что сказать, стоило его хотя бы выслушать, и действительно, лучше не здесь: я тоже не была уверена в том, что сказанное в этих стенах здесь же и останется. Конечно, можно было поставить полог тишины самостоятельно, но это можно сделать и на улице, а Юрию совсем незачем знать о моих умениях.

— Так как, Лизанька, прогуляемся? — продолжил настаивать Юрий лёгким расслабленным голосом. — Здесь неподалёку прекрасный Обский парк, куда пускают только чистую публику. Я выполнил твою просьбу, выполни и ты мою.

— Хорошо, — решила я, хотя и появилась уверенность, что просьба совсем не о прогулке, да и одной просьбой дело не ограничится. — Только книги отнесу.

Книги я не только отнесла, но и набросила на них комплексный отвод глаз Волкова. Вдруг горничная Владимира Викентьевича обладает усиленным обонянием? А так не увидит и не унюхает. На всякий случай для маскировки я кинула на кровать открытый томик из тех, что принесла Оленька. Не думаю, что вещи в моей комнате изучены до мелочей, а значит, могут решить, что эта книга из тех, что принёс Юрий. Она, конечно, одна, а не три, но количество книг горничная всё равно не видела.

Оставляла подарок Юрия я с сожалением, напоследок провела по корешку, чуть задерживаясь пальцем на всех выпуклостях: книга по магии для меня была куда интересней дарителя, даже со всеми его секретами. Как мне кажется, секреты Рысьина такие же пустые, как и он сам, а вот трёхтомник по магии полон именно такими, какие мне нужны.

Но всё же задерживаться не стала, и вскоре мы с Юрием медленно, прогулочным шагом шли по улице. Торопиться было некуда, но и разговор можно было начинать, не доходя до обещанного парка с «чистой публикой». Почему-то при этом словосочетании мозг упорно подкидывал картинку распаренных после бани дебелых матрон, сидящих на скамеечке в ожидании бесплатного представления, которое Юрий способен обеспечить в одиночку. Особенно во втором облике после пары рюмок запрещённой валерьянки.

— Так о чём вы хотели поговорить, Юрий Александрович? И почему этого нельзя было сделать в доме Владимира Викентьевича?

— Ах Лизанька, мне в радость с тобой прогуляться, — промурлыкал Юрий, улыбаясь так, словно только ради этого и вытащил меня из дому.

Погода, конечно, радовала солнцем и небольшим морозцем, но это совсем не искупало неподходящего спутника рядом. С Юрием я не хотела гулять, и он это прекрасно знал.

— Радость может быть очень кратковременной, — сухо намекнула я, — если она окажется не связанной с делом. Повторяю вопрос. О чём вы не хотели говорить в доме Владимира Викентьевича?

— Подумать только, как изменился твой характер, — неодобрительно заметил Юрий. — Любая из твоих подруг была бы счастлива оказаться сейчас на твоём месте.

Ответить предложением пригласить любую из столь запомнившихся ему моих одноклассниц я не успела.

— Рысьина? — неожиданно окликнул меня проходящий мимо Андрей Андреевич. — Надеюсь, вы уже всё прорешали и сейчас гуляете с чистой совестью и сделанными уроками.

— А если нет? — агрессивно спросил Юрий. — Какое вам, собственно, дело до того, как проводит своё свободное время ваша ученица?

— Вы сами сказали, что она — моя ученица. А ученица гимназии должна подчиняться правилам этой самой гимназии, если не хочет иметь неприятностей. Я надеюсь, Рысьина, что вы нашли время, чтобы их прочитать, и не только прочитать, но и запомнить.

Андрей Андреевич явно намекал на мой неудачный поход в синематограф, но Юрий этого не знал и принял за намёк на себя.

— А с каких это пор компания близкого родственника является нарушение правил гимназии? Что это у вас за правила такие? Возможно, мне следует поговорить с княгиней, чтобы Лизаньку перевели в место с более подходящими ей и нам правилами.

Андрей Андреевич неодобрительно покачал головой. Но относилось покачивание не к Юрию, а ко мне: видно, учитель посчитал, что я меняю ухажёров как перчатки. В фигуральном смысле, конечно: перчаток у меня не было, даже бальных.

— Господин поручик, вы же понимаете, что я беспокоюсь о своей ученице. Родственник вы или нет — откуда мне знать? Рысьины не слишком переживали о судьбе этой девушки до недавнего времени.

— Моего слова вам должно быть достаточно, — презрительно бросил Юрий. — Лизанька, идём же, не стоит задерживаться ради пустых разговоров.

Он потянул меня за собой столь усердно, что я еле успела попрощаться с Андреем Андреевичем, чей взгляд я продолжала чувствовать спиной ещё долго. Наверное, считает меня легкомысленной кокеткой. Прогулка вдвоём с Юрием приобрела в моих глазах совсем другое значение.

— Давайте перейдём к не пустым разговорам, Юрий Александрович. А то мне кажется, я уже надышалась на много месяцев вперёд.

— Всё о мнении этого учителишки переживаешь? Да что тебе сделает этот штафирка? — презрительно бросил Юрий. — Они там все держат руку Фаины Алексеевны, а ты нынче в фаворе.

— А потом Фаина Алексеевна решит, что достаточно мной наигралась, и я перестану быть в фаворе, как у неё, так и в гимназии.

— Разве что. — Юрий презрительно хмыкнул. — В одном ты права, Лизанька, на Фаину Алексеевну рассчитывать нельзя, она слишком непредсказуема. Сегодня решает одно, завтра — совсем другое. Поэтому тебе следует держаться нас с папой, — неожиданно завершил он. — Так, продолжим разговор чуть позже.

Мы наконец дошли до парка. Распахнутые кованые ворота приглашали всех желающих, но рядом стоящий городовой со свистком на красном шнурке намекал, что отнюдь не каждый желающий приникнет внутрь. Но парк не пустовал: по центральной аллее прогуливалось довольно много людей, как в одиночку, так и парочками, а ещё с детьми, маленькими и не очень. И дети носились так, что один в меня врезался на бегу и чуть не уронил. Я только охнуть успела, а Юрий меня удержал и свернул на не столь оживлённую дорожку, впрочем, тоже не пустынную. Привела она нас прямиком к катку. Точнее, к будущему катку, поскольку место было огорожено, но пока не готово.

— Пора бы уже и залить, — заметил Юрий, оглядываясь. — Лизанька, тебе нравится кататься на коньках?

— Не помню, — довольно сухо ответила я. — Я не уверена, что вообще смогу на них удержаться. Вы привели меня сюда, Юрий Александрович, чтобы поговорить о зимних видах спорта?

— Не злись, дорогая, тебе не идёт, — хохотнул он и почти сразу посерьёзнел. — Возвращаясь к тому, почему я не стал говорить в доме Звягинцева. Я не уверен, что он не пишет разговоры в доме.

— Каким образом? — невольно удивилась я. — Он же сейчас в лечебнице.