Пираты Карибского моря. Проклятие капитана - Юрий Папоров

Каталина, облаченная в праздничные ритуальные одежды и с золотым венцом на голове, вытянула вперед обе руки, жестом призывая их успокоиться, и громким голосом произнесла:

— Мой народ, ничего не бойтесь! Нам не сделают ничего плохого! Это мои братья!

Таин, которому предстояло разъяснить касику сказанное королевой, с минуту не мог прийти в себя. Тогда Каталина подняла его за плечи и повторила:

— Это пришли мои братья. Моему народу нечего бояться. Они нам не сделают ничего плохого!

Касик продолжал стоять в оцепенении, взгляд его будто потух. Таин повторил сказанное королевой. Она же приблизилась к вождю рода и положила руку ему на плечо. Боб изумленно наблюдал за происходящим. Однако, как только касик вышел из боио, Боб догнал его и на глазах у индейцев выдернул из-за пояса свой нож и вручил его касику как символ мира.

С рассветом касик собрал своих верноподданных у батея и сообщил им сказанное королевой, чем вызвал истошные крики радости. По-своему умный старик добавил: «Братья нашей королевы — добрые люди. Повторяю, они не причинят нам зла. Просто они давно не видели свою сестру. Королева решит сама, как ей следует поступить», — касик понимал, что вот-вот должно было произойти важное для его рода событие. Королева оставит их.

Когда таин перевел сказанное касиком, Каталина произнесла слово на языке гуанахатабеев, которое означало: «Поднимитесь на ноги!» Затем она сняла с головы золотой венец, усыпанный драгоценными камнями, и передала его касику с обещанием, которое тут же перевел добрый хромоногий таин:

— Я скоро вернусь! Ждите меня!

Жизнь не прощает промашек. Де ла Крус превосходно это знал, но во всем обвинить себя ему не позволяли обстоятельства: за просроченный срок патента и за то, что в Гаване оказался проанглийски настроенный губернатор, к тому же еще мошенник, — он никак не мог.

Педро знал, что верные друзья непременно его разыщут. Однако он и сам пытался сообразить, как быстрее выбраться из сложившейся ситуации. После недолгих раздумий он пришел к заключению, что лучший выход из данного положения — откупиться. Однако как и через кого можно было довести это его намерение до губернатора, Педро понятия не имел. Дело было верным, но весьма и весьма щекотливым и даже опасным.

Было ясно, что губернатор материалы в суд на де ла Круса не передаст. Состава преступления как такового не было. Арест явился самоуправным наказанием за то, что капитан де ла Крус захватил английского пирата, с которым губернатор вел торговые дела. Разглашение этой информации было опасно прежде всего для самого губернатора. Вместе с тем держать корсара в одиночной камере инквизиции губернатор мог, сколько он пожелает.

Де ла Крус лишился сна от сознания того, что теряет время, необходимое для поисков Каталины. В тюрьме его могли продержать и год. Жалобу на губернатора старший судья инквизиции не принимал.

Ни Доброй Души, ни Медико, ни Тетю, ни Девото рядом не было. Каждый получил неделю на отдых. На «Каталине» осталось не более двадцати моряков.

— Убей меня гром, не могу себе представить, что стряслось с Педро? Хотя склоняюсь к тому, что это точно проделка губернатора! — Девото, упражнявшийся в фехтовании с Тетю ранним утром на палубе «Каталины», утирал со лба обильный пот. — С ним что-то случилось, а мы тут тренируемся!

— В жизни лишь крепкие телом и духом обладают живым умом и способны одержать победу над судьбой. Она же, к сожалению, как правило, далеко не потворствует успехам человека. Жизнь состоит из испытаний! — Тетю снимал с себя нагрудник. — Я все-таки сегодня еще раз навещу французского консула.

— Но рассказывать правду ты ему не станешь? Это может спутать все карты. Ухудшить положение. Нам только бы узнать, где содержат Педро. Мы его освободим! А там полные кошельки помогут уйти нам в Санто-Доминго, где и получим продление срока патента.

— Ты прав. Однако у нас, кроме консула, нет никого, кто бы мог нам помочь.

— У меня есть план! — и Девото поведал другу следующее: он переоденется в форму старшего армейского офицера и в отсутствие начальника крепости пройдет с конвоем (переодетые матросы) в Эль-Морро. Там он заберет английского пирата и затем, дабы тот не выдал губернатора, предложит «обменять» пирата на де ла Круса и на разрешение покинуть гавань. — Мы дадим слово молчать, и губернатор согласится.

— А ты не думаешь, Андрес, что с нашим Педро могло просто что-то приключиться? — спроси Тетю. — Может, он ранен или болен…

— Абсолютно исключаю. Если б что и случилось, город давно бы знал. Он арестован! Но вот где содержится?!

— И беда в том, что никто не может нам помочь в поисках места заточения Педро.

— Погоди, вот возвратятся Медико и Добрая Душа, и дело наше сразу сдвинется с мертвой точки.

Вдоволь наговорившись с доньей Кончитой, Каталина почувствовала, что проголодалась. И тут же услышала, как с палубы донесся колокольчик кока призывавшего команду к обеду.

Обед проходил в дамской каюте с участием Боба и его старшего помощника. Каталина рассказывала о прелестях жизни на острове Пинос.

— Климат мягкий, теплый, сильной жары не ощущается благодаря почти постоянно дующим то морским, то береговым бризам: днем с моря на сушу, а вечером и ночью — наоборот, — во время своего рассказа она то и дело прикасалась к кулону — подарку Педро, который вновь красовался на ее груди[86].

Особенно ярко Каталина описала так называемые летние турбонады — ливни с сильными грозами.

— Иногда бывало так страшно, что казалось, вот-вот молнии разорвут небо и оттуда на землю хлынет океан. Но как. при этом чувствуется сила природы! Слабых она угнетает, а у сильных вызывает восторг.

Донья Кончита слушала Каталину и думала о том, как быстро эта девушка повзрослела за последние месяцы.

— А какой там лес! Я даже не знаю названия всех пород деревьев. Больше других я любовалась стройными могучими соснами. От них так хорошо пахло. И вообще, ароматы цветущих трав острова я ни с чем сравнить не могу.

— А ты знаешь, девочка, что сельскохозяйственные культуры и такие фрукты, как банан, манго, апельсин, лимон и другие, завезли твои сородичи — испанцы, — донья Кончита продолжала пополнять знания своей воспитанницы.

— Как дивно там пели птицы! Забавнее других были попугаи. С одним большим, очевидно, самым старым и умным я сдружилась. Он клевал у меня из рук и все время что-то говорил. Но я не понимала.

Ближе к вечеру Каталина, следуя добрым советам наставницы, попросила Боба остаться с ней наедине, чтобы поговорить с ним о важном деле.

Боб было возрадовался, но тут же вспомнил, что рассказала ему донья Кончита во время поисков девушки: «Плод еще не совсем созрел. Она любит другого. Вам надо окружить ее вниманием и заботой. Пусть время и ваше терпение помогут вам!»