Пираты Карибского моря. Проклятие капитана - Юрий Папоров

— Боб, я испытываю к вам огромное чувство благодарности. Бог снова свел нас вместе. Но не сделайте неверного шага, чтобы сама жизнь не отдалила нас друг от друга. Моя любимая мама говорила мне, что одно хорошее сердце стоит больше, чем сто умных голов. — Каталина упорно смотрела Бобу прямо в глаза. — Вы умный человек. Докажите, что в вашей груди бьется доброе сердце.

— Каталина, моя любовь к тебе не имеет границ! Она бесконечна! Я не могу причинить тебе ни боли, ни зла. Я счастлив уже оттого, что каждый день могу тебя видеть, говорить с тобой. Но годы идут… Что я говорю? Я понял тебя. Я постараюсь… — Большего Боб Железная Рука, ирландский пират с берегов Северной Америки, сказать не мог. Он развернулся и поспешно вышел из каюты.

Получив позолоченный поднос с корреспонденцией из рук дворецкого, Иннес заметила краешек письма со знакомым почерком подруги из Гаваны. Она так поспешно выдернула конверт, что поднос со всем содержимым полетел на пол. Когда же дворецкий собрал все с пушистого персидского ковра и увидел выражение лица графини, он оставил почту на круглом столике и поспешил удалиться.

В первый момент в глазах графини появились слезы, но Иннес нервным движением руки взяла со столика перламутровый веер и стала обмахивать им лицо. Было видно, что она сосредоточенно размышляет.

Не прошло и двух минут, как Иннес, схватив серебряный колокольчик, позвала служанку:

— Приготовь мой бордовый наряд и скажи, пусть закладывают карету!

Ближе к обеду графиня Иннес сидела в гостиной своей близкой подруги, герцогини де Овьедо, которая входила в свиту новой королевы, обосновавшейся в Мадриде, еще совсем недавно гордой столице самого гордого государства Европы. Откровенный рассказ о ситуации, в которую нечаянно попал на Кубе человек, страстно любимый графиней, взволновал герцогиню.

— Кроме того, что королева женщина — она поймет нас, на нашей стороне еще одно очень важное обстоятельство.

— Какое? Не тяни, пожалуйста, — взмолилась Иннес.

— Любить — это прекрасно! И ты любима?

Иннес опустила глаза, и герцогиня тут же продолжила:

— Как тебе известно, король Филипп Пятый — внук Людовика Четырнадцатого. Филипп Анжуйский — француз. И королевской чете следует сделать немало, чтобы испанский высший свет искренне принял их…

— В этом есть резон. Но мне необходимо попасть на прием к королеве, и только ты можешь мне в этом помочь, — голос графини дрожал.

— Конечно, король сейчас очень занят тяжелой войной с упрямцем австрийским эрцгерцогом Карлом, но, моя дорогая, я уверена, Филипп послушает свою жену. Потому нам сейчас немедленно следует изложить твою проблему на бумаге.

Ловким движением руки Иннес выхватила из кружевного манжета тяжелого бархатного платья незапечатанный конверт.

— Здесь, милая, сказано все, что необходимо знать морскому министру, дабы продлить верноподданному испанскому корсару его патент!

— Я всегда считала, Иннес, что ты умница! Сейчас пообедаем у меня, а к пяти часам поедем во дворец. Королева сегодня принимает.

Испанская королева, красивая стройная женщина, внимательно, даже не без интереса, выслушала историю и просьбу графини де ла Куэва, игриво похлопала ее по щечке и только сказала на несколько ломаном испанском:

— Хорошо, что мой супруг не найдет возможности упрекнуть меня в том, что я лично знакома с вашим корсаром де ла Крусом. Считайте, что яблоко уже упало с дерева.

Для Иннес эти слова прозвучали, как если бы смертельно больному доктор сказал: «Завтра вы будете абсолютно здоровы». И ей показалось, что никогда еще так ярко не горели восковые свечи, свет которых многократно отражался в овальных венецианских зеркалах, украшавших зал.

Через неделю графиня получила в морском министерстве необходимые бумаги, быстро собрала нужные вещи и отправилась в сопровождении слуги в порт Малага, откуда вскоре должен был отплыть галеон в Гавану.

И на этот раз Педро повезло. Не прошло и недели, как он уже установил доверительные отношения почти со всеми тюремщиками. И среди них оказался один из дальних родственников Доброй Души. Так что очень скоро наладилась эпистолярная связь между Педро и его друзьями, а в часы обеда в его одиночной камере аппетитно пахло жареными цыплятами или лангустами — наиболее любимыми блюдами де ла Круса. Никто не умел так вкусно готовить цыплят на вертеле и лангустов на сковороде, как жена боцмана. Более того, хотя это и строго запрещалось, Доброй Душе удавалось устраивать тайные свидания капитана с его друзьями.

Вместе с тем положение де ла Круса было весьма сложным. План побега из тюрьмы он отверг сразу — в гавани на якорях стояла «Каталина». Вывести ее из порта без ведома губернатора или начальника крепости Эль-Морро Лоренсо де Прадо было практически невозможно. Следующий рейс кораблей из Гаваны в Испанию ожидался только через три недели. Еще месяц, так считали друзья, уйдет на оформление бумаг в Мадриде. И, если только прошение де ла Круса губернатор отправит в Мадрид, еще месяц уйдет на то, чтобы документ на продление патента доплыл до Гаваны.

— Пойми, — горячился Девото, — губернатор такая скотина, что, получив из Мадрида твои бумаги, не сразу передаст их тебе. Говорю, что лучше моего плана нет! Мы завладеваем Дженнингсом, пока губернатор как-нибудь его не выпустил. Спрячем пирата и пошлем письмо губернатору. А до того заставим англичанина трижды написать признание о его партнерстве с губернатором.

— Зачем трижды? — поинтересовался Тетю.

— Сейчас поймешь! Если губернатор заартачится, мы выведем Дженнингса на главную площадь и вынудим говорить перед народом.

— Нас тут же всех инквизиция и приберет к рукам, — резонно заметил Педро.

— О, нет! Мы им покажем второй экземпляр признания и сообщим, что третий находится в надежных руках влиятельных людей, которые, если с нами что случится, тут же отправят бумагу в Мадрид — королю. Как новый король воспримет сотрудничество его губернатора на Кубе с врагом Испании английским пиратом? А?

— Да, такая история может совершить переворот в Гаване. К власти снова смогут прийти люди профранцузской партии, — заметил Тетю.

— А бедная моя Каталина будет продолжать страдать, — резюмировал Педро.

— Я продолжаю настаивать на подготовке к захвату англичанина! Педро, Тетю, другого ничего у нас пока нет. Но мы будем решать, что делать дальше, втроем. Один я действовать не буду! — заверил Девото.

Тут им подали знак, что время их встречи окончено.

«Скорая Надежда» рыскала в устье Миссисипи и обшаривала берега Флориды. Награбленное добро отвозилось на остров Тортуга. Сойти на берег Каталине, повидать «сумасшедший» город-порт Кайона, Боб категорически запретил. Он говорил, что оберегает ее нежную душу от соприкосновения с грязью. На самом же деле у Боба были куда более веские причины. Он стал бы посмешищем из-за того, что на борту его корабля находятся женщины. И Железная Рука наверняка знал, что появление девушки, даже рядом с ним, на улицах столицы пиратской вольницы непременно приведет к осложнениям. Каталина была венцом, сокровищем куда более привлекательным, чем самое дорогое бриллиантовое ожерелье. Для необузданных, не знающих границ в своих порывах, иной раз неспособных контролировать свои поступки Береговых братьев Каталина легко могла стать предметом спора, решить который могла только кровь.