Мой нежный завоеватель - Джудит Френч

— Он обещал мне дворцы, — пожаловалась Роксана, — и все сокровища Индии. А вот что я получила.

Александр обнял ее и прижал к себе, звонко целуя жирными губами.

— Ух-х! — Она скорчила недовольную гримасу и вытерла рот. — Губы как у лошади!

Присутствующие согнулись от смеха, и Роксана внезапно почувствовала тот дух товарищества и дружелюбия, которое ей редко доводилось ощущать в компании друзей ее мужа. Только Пердикка оставался бесстрастным и избегал ее взгляда, будто она была для него лишь помехой, создающей неудобства.

В маленькой палатке, которую Александр приказал установить на возвышенности посреди лагеря, едва хватало места, чтобы сидеть. В тесноте и полутьме они разделили между собой бурдюк кислого вина.

— Ты сама вызвалась в поход, женщина, — поддразнивал ее Александр.

— Вовсе нет. Я умоляла оставить меня в Согдиане.

— Умоляла? Ты никогда ни о чем не умоляла. Пожалуй… — Александр многозначительно засмеялся, — за исключением некоторых вещей. — Его сотоварищи, которые все слышали, понимающе загоготали, а Роксана попыталась выползти из укрытия, но на ее запястье сжались железные пальцы. — Постой, госпожа, — язвительно сказал он. — Наш разговор только начал принимать интересный оборот.

Она в ответ пробормотала бактрийское ругательство.

— У меня тост, — заявил Птолемей. — За молчание Роксаны!

Тост был встречен одобрительными возгласами и поддержан всеми, кроме Александра, руки которого были заняты, так что он не мог дотянуться до своей чаши.

Буря уже нависла над ними, обрушивая на лагерь целые водопады. Неожиданно раздался грохот, перекрывший даже рокот грома, а земля под их ногами содрогнулась.

— Наводнение! — закричал Александр.

Он вовремя вытащил Роксану наружу, чтобы увидеть стену воды, заливавшей лагерь. Времени для бегства уже не оставалось. Они беспомощно смотрели на то, как бурлящий поток уносил по ущелью людей и лошадей.

Возле Роксаны появился Кайан, и Александр передал ее в его руки.

— Позаботься о ней! — приказал он.

Кайан повел ее по пояс в воде к скалистому холму.

— Присядь, — сказал он.

Поблизости ударила молния, и над головой снова загромыхало. Они безмолвно наблюдали за тем, как бежали животные, кричали солдаты, а среди потока мелькали какие-то фигуры, отчаянно пытавшиеся держать голову над поверхностью воды. Капли дождя смешивались на щеках Роксаны со слезами отчаяния.

Рассветные лучи осветили масштабы бедствия. Поток высох так же внезапно, как и возник. Сейчас вокруг был только влажный песок и разбросанные повсюду тела. Количество погибших было просто невероятным. Утонули почти все женщины и дети, а подсчет солдат показал, что их стало меньше на пять тысяч. Вода забрала с собой также десятую часть вьючных животных и лошадей. Ахиллес и верблюды, которых Александр использовал для разведки, уцелели, поскольку были привязаны возле его палатки на возвышенности. Но сердце Роксаны обливалось кровью, скорбя о людях и прекрасных лошадях, которые превратились в гниющие трупы, усеявшие беспощадные пески пустыни.

Им ничего не оставалось, кроме как продолжать двигаться вперед. Оставшуюся часть путешествия Роксана помнила смутно. В памяти отложилось только, что Александр приказал Кайану усадить ее на верблюда и привязать к седлу. Проходили дни и ночи, и ландшафт стал изменяться, на коричневой почве появились островки зелени. Армии Александра удалось преодолеть ужасную пустыню, но из сорока тысяч людей, бросивших ей вызов, до конца добралось не более половины измученных путников.

Наконец они добрались до первых поселений. Оставшиеся в живых нашли там пищу, чтобы восстановить силы, и вино, чтобы успокоить истерзанный пустыней разум. Отдельные тропы постепенно слились в широкую дорогу на Персеполь. Разнесся слух, что флот под командованием Неарха, который все уже считали погибшим, уцелел, а войска Александра встретились и воссоединились с еще одной частью армии — с ветеранами-сотоварищами и со всеми, кто отправился с ними.

Грандиозная процессия вступила в Персеполь. Александр снова облачился в одеяние восточного монарха. По настоянию своего господина Роксана ехала на слонихе Туме, но верх ее великолепной башенки был снят, чтобы все могли лицезреть сверкающие драгоценности и неземную красоту супруги великого царя. На улицы высыпали толпы людей, они бросали цветы и громко выражали свой восторг. Александр милостиво улыбался и приветственно махал рукой, но это было лишь внешнее спокойствие, а его глаза метали смертельные молнии.

Роксане были известны причины, вызвавшие ярость ее мужа. Задолго до того, как они достигли Персеполя, Александр получил сведения о вероломных действиях тех, кому он доверил бразды правления. Македонцы и персы в равной степени обманывали его доверие, растрачивая казну, облагая людей непосильными налогами и игнорируя законы, которые должны были защитить народ в отсутствие царя. Хуже того, Гарпал, человек, которого Александр знал с детства и полностью ему доверял, ограбил царскую казну и бежал от гнева великого царя.

Грабители осквернили священную усыпальницу Кира Великого, разрушив саркофаг и разбросав кости прославленного царя по каменному полу. За это преступление многие уже поплатились головами, но честь Александра была задета неслыханным злодеянием, и его месть оказалась ужасной.

Повсюду в огромной империи было неспокойно. В Бактрии взбунтовались греки, а в Индии был убит Филипп, македонец, оставленный там Александром в качестве сатрапа. Амби самостоятельно подавил мятеж и ожидал дальнейших указаний. Предгорья Гиндукуша тоже охватило пламя восстаний, и Александр направил туда Оксиарта, поскольку не мог лично возглавить войска, чтобы наказать бунтовщиков.

Не задумываясь, он передал сатрапию Филиппа под управление Амби, поскольку юный царь вполне заслуживал такой награды. В сатрапии Оксиарта было спокойно, и Александр временно передал ее заместителю своего тестя до его возращения из похода на Гиндукуш. Горные перевалы должны были оставаться свободными, и Оксиарт был именно тем человеком, который обладал способностями решить эту задачу. Хотя Гиндукуш не относился к Согдиане, но эти места вполне соответствовали предпочтениям старого воина. Александр регулярно посылал ему на помощь войска и припасы.

Другую армию под командованием преданного ему македонского военачальника великий царь послал в Бактрию. Наказание за измену было одно — смерть, и мятежникам не приходилось ждать пощады. Сердце Роксаны горестно замирало при мыслях о потоках крови, проливаемых в ее любимых горах; утешало лишь то, что в основном это была греческая кровь.

С теми, кто оставался в Персеполе, Александр разбирался лично. Он объявил войну провинившимся правителям и вельможам, успевая за несколько часов провести расследование, суд и казнь. Один из проворовавшихся чиновников выехал встречать великого царя с извинениями, но ответом Александра стало царское копье, пробившее горло казнокрада.