Лабиринт - Кэтрин Коултер

– Чего я в самом деле не в силах понять, так это почему судья, который, по идее, должен быть человеком весьма здравомыслящим, пошел на поводу у психиатров и выполнил их смехотворные требования. Я бы с удовольствием выстроил их всех в ряд и расстрелял. Никогда не понимал абстрактного гуманизма. Да, конечно, человек не является преступником до тех пор, пока вина его не доказана, но с какой стати ставить гражданские права обвиняемого выше гражданских прав тех, кто, возможно, пострадал от его действий? Нет, Лейси, судья Седжвик, конечно же, допустил грубейший просчет, и глупо его оправдывать и защищать. Тем более что, как выясняется, один из врачей, возможно, не выживет, у второго тяжелое сотрясение мозга, а у санитара сломана челюсть и опухоль над левым ухом величиной с хоккейную шайбу. Можно быть уверенным, что после этого никому и нигде даже в голову не придет снимать наручники с заключенных или арестованных. А если один из врачей умрет, то Марлину никогда уже не выйти из-за решетки.

– Ну и дела, – задумчиво протянула Лейси. – Почему люди начинают думать головой только после того, как случаются какие-то неприятности? Каким же это болваном надо быть, чтобы приказать снять с убийцы наручники?

Сэвич взял Лейси за руку:

– Я думаю, судья Седжвик скоро полетит со своего поста, вот увидишь. Меня сейчас больше интересует другой вопрос, а именно – где папаша Марлина? Чует мое сердце, он жив и здоров. Хотел бы я знать, чем он сейчас занимается и известно ли Марлину его местонахождение. Может, Марлин собирается с ним встретиться? Может, именно Эразмус совершил нападение на тебя в Вашингтоне и сбил меня машиной в Бостоне? Ведь нельзя исключать, что Марлин и его папаша действовали заодно, да и сейчас они, вполне возможно, контактируют друг с другом.

– Я тоже об этом думала, – сказала Лейси. – Что касается идеи о возможности совместных действий Джоунса-отца и Джоунса-сына, то я не знаю, как к ней относиться – как к еще одному фрагменту огромной головоломки или как к ее основной составляющей.

– Я думаю, мы с тобой отлично подходим друг другу, раз я понял, что ты хотела этим сказать, – улыбнулся Сэвич. Взяв руку Лейси в свою, он поцеловал ее пальцы и посмотрел ей в глаза, потом заправил ей за ухо непокорную прядь и нежно погладил само ухо. – Послушай, красавица, что ты хочешь съесть на ленч из этого замечательного меню, рассчитанного на гурманов?

* * *

Когда в половине восьмого вечера они подъехали к дому Сэвича, Марлин Джоунс все еще находился в бегах. К счастью, у входной двери их не поджидали репортеры.

– Если они и устроили где-то засаду, так это у твоей квартиры, – пояснил Сэвич. – И это еще одна причина, по которой тебе лучше остаться здесь со мной.

– Да, – сказала Лейси, входя в дом следом за Диллоном. – Надеюсь, Ханна не подскажет им, где меня можно искать.

– Я позвоню Мэйтланду и сообщу, что мы вернулись. И Олли тоже позвоню. Да и Ханне, пожалуй, звякну. Наверное, ты права: утечка информации скорее всего произошла через нее. Пожалуй, настало время перевести ее в какое-нибудь другое подразделение. И я посоветую ей держать язык за зубами, если она не хочет вообще вылететь из Бюро.

– А может, это все же не она?

– Разберемся. А сейчас распакуй вещи и отдыхай. Пообедаем дома. У меня в морозильнике есть отличная лазанья со шпинатом – я сам ее недавно приготовил. Тебе понравится.

– Я бы лучше съела пиццу из пиццерии «Диззи Дэн». Они принимают заказы с доставкой на дом?

– Примут, если я попрошу. – Сэвич вдруг нахмурился, быстро подошел к Лейси и, обняв ее, крепко прижал к себе. – Все будет хорошо, вот увидишь. К завтрашнему утру Марлин наверняка будет снова в тюрьме. Его разыскивает все ФБР. Я никогда не видел Мэйтланда в такой ярости. Нет, шансов у Марлина никаких.

Лейси не была в этом так уверена – ведь, несмотря на все усилия, предпринимаемые ФБР и полицией, Марлин все еще оставался на свободе. Но она все же кивнула Диллону и, ничего больше не говоря, прижалась щекой к его плечу.

Одежду она убрала в стенной шкаф, туфли поставила на пол рядом с кроссовками Сэвича, а нижнее белье сложила в один из выдвижных ящиков прикроватной тумбочки. Диллон целовал и ласкал ее, и она забыла обо всем на свете, кроме него. В тот момент, когда тело ее выгнулось дугой от наслаждения, она прерывисто прошептала ему на ухо:

– Я люблю тебя, Диллон. Сейчас как раз тот самый подходящий момент, и ты сделал мне предложение именно так, как надо. Да, я буду твоей женой. Ты лучше всех.

– Вот и хорошо. Смотри, не забудь о том, что ты сказала, – прошептал он в ответ и вошел в нее.

* * *

Уже под утро Сэвич проснулся от странного чувства, что происходит что-то необычное, но очень приятное. Даже спагетти его собственного приготовления не могли бы доставить ему такого удовольствия. Сладостное ощущение внезапно резко усилилось, и Диллон, хватая ртом воздух, приподнялся на постели. Лейси осторожно ласкала его губами и языком, Поняв наконец, что происходит, он застонал от удовольствия и, намотав на пальцы роскошные золотисто-рыжие пряди, разметавшиеся по его животу, весь отдался наслаждению.

Когда через некоторое время лицо Лейси оказалось рядом с его лицом, он благодарно поцеловал ее в губы.

– Я решила, что, если ты так ласкал меня, то тебе самому это тоже должно понравиться, – сказала она, – Я никогда прежде этого не делала. Скажи, все было так, как надо?

– Да, конечно, – подтвердил Диллон. – Все было именно так, как надо. Для первого раза у тебя неплохо получилось.

С этими словами он заключил Лейси в объятия, успев подумать, что сегодня ему не скоро удастся выбраться из постели.

* * *

– Представитель Джимми Мэйтланда сейчас внизу, он разговаривает с журналистами, сэр, – сказал Олли. – Лейси, не волнуйся, репортеры больше не будут к тебе приставать. Таковы условия сделки, которую заключил с ними Мэйтланд.

– Это хорошо, – заметил Сэвич.

– Но сейчас циркулирует множество всяких слухов и сплетен, – сказала Ханна, постукивая ручкой по крышке стола. – Адвокат Марлина Джоунса старается выжать все возможное из того факта, что Шерлок – сестра одной из убитых женщин.

– Что верно, то верно, – сказал Сэвич. – Кто-нибудь знает, каким образом репортерам стало об этом известно?

В ответ никто из присутствовавших в конференц-зале не произнес ни слова.

– А ты что скажешь, Ханна? – спросил Сэвич после паузы.

– Разумеется, я тоже ничего об этом не знаю, – ответила Ханна Пэйсли, взгляд которой был устремлен на Лейси. – Но мне кажется, даже хорошо, что журналисты узнали о ее проделках. Правда, вполне возможно, что в результате дело против Марлина Джоунса закроют на том основании, что обвиняемому сознательно подстроили ловушку. – Ханна пожала плечами. – Но ведь это все равно бы всплыло. По крайней мере, к тому моменту, когда Марлина Джоунса снова возьмут, пресса уже обсосет эту кость.