Домашняя готика - Софи Ханна

– Я позвонил в Институт Гарсия Лорки сразу после разговора с Норманом. Да, испанский она знала. На работу туда берут только тех, кто говорит по-испански.

– Господи! Джеральдин переводила дневник Энкарны. Для Хэя. Поэтому он и оказался в ее компьютере.

Саймон кивнул:

– Правильно. – Но придется заставить Хэя разговориться, если хотим узнать зачем.

Они наконец снова двинулись вперед.

– Я должен был увидеть связь между этими женщинами раньше. Должен был связать место работы Джеральдин и национальность Энкарны. В дневнике полно слов и фраз в кавычках – там, где Энкарне показалось лучше сказать по-английски. «Все о’кей», «момент истины», «статус кво»…

– «Статус кво» – это латынь, – заметила Чарли.

– В оригинале, рукописном оригинале, подобные выражения даны по-английски. Джеральдин, переводя дневник, наверное, решила выделить их кавычками.

– Ага, вот как ты догадался. Кавычки! Задание Стейси по французскому. Тот стишок, «Мой друг Франсуа». Там пара выражений тоже в кавычках. И ты понял, что это перевод, так?

– Я бы все равно догадался, – сказал Саймон.

– Не факт, – раздраженно буркнула Чарли. Выходит, он разгадал этот ребус случайно, походя. Ни секунды не думал над ним. – Ты сжульничал, – спокойно сказала она.

Они подъехали к Корн-Милл-хаус. В жарком мареве дом и сад казались спокойными и призрачными, точно потусторонними. Бретерика здесь нет, подумала Чарли. Она кожей чувствовала безлюдность этого места.

Саймон позвонил в дверь. Не дождавшись ответа, разбил окно. Несколько минут они суматошно носились по особняку, распахивая каждую дверь, заглядывая под мебель. Чарли обратила внимание, что осмотр ванных комнат Саймон предоставил ей. Марка Бретерика в доме не было. Дом стоял пустой.

– И что, по-твоему, эта линия означает? – спросил Селлерс у Гиббса, глядя на длинную тонкую полоску красного скотча, разделяющую пол пополам.

Ключ от офиса они получили у Ганса, помощника Марка Бретерика, – худого как палка, обстоятельного немца, мешковатые вельветовые брюки и белые кроссовки которого, казалось, весили больше, чем он сам.

– Какая-нибудь хрень со здоровьем и безопасностью, – ответил Гиббс, переступая через красную линию.

– Осторожно, – предупредил Селлерс. – Еще взорвется что-нибудь.

– Нельзя же просто заглянуть в офис и уйти. А вдруг он здесь?

Селлерс вздохнул и нехотя последовал за Гиббсом. В школе у него было плохо с естественными науками, он их побаивался и ненавидел всевозможные научные лабораторные причиндалы – бунзеновские горелки, защитные очки, пробирки всякие. Ему не хотелось покидать затянутое бежевым ковролином, осененное зеленью в горшках убежище офиса и углубляться в лабораторную часть здания, где пахло химией, сияли яркие лампы, а под ногами был голый бетон.

Вдоль одной из стен выстроились шесть больших серебристых цилиндров. Это что, и есть Бретериковы магнитные холодильники? Селлерс представлял себе холодильники совершенно иначе. Может, это баки для хранения… да хрен его знает чего.

Другую стену занимали деревянные стеллажи, забитые катушками кабелей, сверлами, чем-то вроде большой серебристой змеи, какими-то штуковинами, напоминающими телевизионные пульты, еще там стоял гроб – вылитый доисторический кассовый аппарат. Наверняка у этой хрени есть какая-нибудь мудреная научная функция, мрачно подумал Селлерс, до которой ему и за миллион лет не додуматься. Взгляд его уткнулся в аппарат, стоявший посреди комнаты. Центрифуга, похоже, догадался Селлерс. И что в ней крутится? Магниты? И создают холод?

К пробковой доске было приколото красными круглыми кнопками несколько бумажек. Селлерс начал читать, но тут же отказался от этой идеи – слишком много непонятных слов: фланцевание, холодная сварка, гониометр, дьюар, тупики. Тупик – во, это понятное слово. Может, поступить в университет, на заочное?

– Бретерика здесь нет. Давай позвоним Стэпфордскому муженьку и двигаем назад.

– Погоди, – пробормотал Гиббс, глядя на серебристые цилиндры. – Надо их проверить. И деревянные ящики заодно. Все, куда можно запихнуть тело.

– Ох, да ладно тебе! Хэй не убивал Бретерика. Зачем ему это?

Гиббс пожал плечами:

– Может, ему нравится убивать людей? Четверых он уже прикончил. Было бы пять, если бы Салли Торнинг не отбилась.

– Бретерика здесь нет. Носом чую.

– Тогда где он? Куда подевался? Он же хотел следить за ходом расследования. Не мог он просто свалить и выключить телефон. Странно это.

– Ничего странного, – возразил Селлерс. – Сперва мы обвиняем в убийстве его жену, потом его самого, а потом говорим: «Прости, парень, облажались. Вы с женушкой тут ни при чем. Жаль, конечно, что она померла». Неудивительно, что он от нас не в восторге.

Гиббс быстро вышел из лаборатории и тут же вернулся со стулом. Селлерс наблюдал, как он методично заглядывает в каждый из серебристых баков.

– Ну, что в них?

– Длинные прозрачные трубки. Вроде того. И немного…

– То есть не Марк Бретерик? Мы ведь его ищем.

Покончив с цилиндрами, Гиббс принялся открывать большие деревянные ящики.

– Пусто, – вздохнул он разочарованно. – Ладно, пошли.

– Позвоню Стэпфорду и… – Селлерс прошелся взад-вперед, покрутил в воздухе мобильным телефоном. – Черт, сигнала нет.

– Так иди в офис.

Селлерс с облегчением двинулся обратно. Гиббс следовал за ним, волоча за собой стул.

– Осторожно! – крикнул вдруг Селлерс, но было уже поздно: Гиббс упал, споткнувшись обо что-то. Вцепившись в ногу, он жалобно взвыл. Из пола, рядом с красной чертой, выступал серый металлический диск основательного диаметра, почти сливавшийся с бетоном.

– Ничего не сломал? Дай посмотрю.

Гиббс не собирался разыгрывать слабака, хоть боль была адская – при падении он здорово ударился коленом о ребро металлической хрени, торчащей из пола.

– В порядке я, – проскрипел он.

Селлерс ухмыльнулся:

– Я же говорил – не надо заступать за красную линию. Здесь, кстати, телефон тоже не ловит.

– Снаружи поймает.

– Крис… И стационарный телефон не работает… Провод перерезан. – Селлерс поднял конец белого телефонного провода.

– Он был здесь. – Гиббс, морщась, встал.

– Эти ящики…

– Они пустые.

– Как думаешь, они ведь, наверное, для этих серебристых бочек? Для перевозки…

– Возможно, а что?

– Их семь, а бочек шесть.

Селлерс и Гиббс уставились друг на друга.

– Обо что я споткнулся?

– Похоже на какую-то крышку…