Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма - Петр Ефимович Люкимсон

«Всякий, — говорит он, — должен быть убежден, что все сущее в мире полно Творцом, и все совершаемое по затеям человеческим, не исключая самых ничтожных событий, есть в сущности мысль Божия… Пусть человек знает, что, когда он смотрит на материальные вещи, он в сущности всматривается в лик Господа, в вещах присутствующего, и, имея сие в помыслах, человек постоянно, даже в мелочах, может служить Б-гу», — говорил Бешт.

Отсюда, соответственно, вытекает и принцип взаимосвязанности и взаимовлияния всего сущего во Вселенной. И не только зависимость каждого отдельного человека от Всевышнего и происходящего во всех высших мирах, но и способность человека влиять своими помыслами и поступками на высшие миры и самого Творца.

Праведные мысли, слова и поступки, таким образом, привносят гармонию в мироздание и усиливают ее, в то время как неправедные и греховные, наоборот, разрушают ее, вносят дисгармонию, и ее восстановление, возвращение системы мира в изначально гармоничное состояние, ее исправление «тикун» в свою очередь, порождают соответствующие последствия и для человека, и для мира. Аналогии этого фундаментального постулата учения Бешта при желании можно увидеть в «эффекте бабочки» из знаменитого рассказа Брэдбери или в тех скачках энергии, которыми сопровождается перескок электрона с одного уровня на другой и возвращения атома из возбуждённого первоначального состояния. То есть в итоге этот принцип и в самом деле приводит нас к самим фундаментальным началам мироздания.

Да, для большинства людей, пояснял Бешт в одной из своих притч, такая картина единства мироздания остается сокрытой, подобно тому, как для глухого скрыт мир звуков, а для слепого — существования света, но, как уже говорилось, путем определенных духовных практик человек может открыть ее для себя, и каждому доступен простейшее и вместе с тем необычайно эффективное орудие влияние на Творца и через него — на все происходящее в сотворенном Им мире — молитва.

Однако для того, чтобы превратиться из обычной металлической пластины в пронзающий завесу миров меч и дойти до самого Престола Его Славы, молитва должна быть глубоко искренней, идти из самых глубин человеческой души, а не превращаться в механическое проборматывание заученных слов, смысл которых либо не понятен молящемуся, либо остается вне его сознания. Такая молитва, представляющая собой восторженный и одновременно трепетный порыв к Б-гу, в итоге приводит к «двейкуту» — воссоединению, «прилеплению» души к Творцу, и в этом состоянии человек, с одной стороны, обретает способность отделять истинные ценности от ложных и отдаляется от «пути греха», а с другой — утрачивает чувство страха перед любыми опасностями и жизненными невзгодами.

В самом деле, если все в мире является лишь проявлением Б-га, то бояться нужно именно Б-га и только Б-га, и тогда начинаешь понимать, что при истинной Б-гобоязненности все остальное носит иллюзорный характер.

Представление о силе искренней молитве, о необходимости постоянно ощущать связь с Творцом, видеть во всем проявление Его воли и любить Его так, как предписано в главной еврейской молитве «Шма, Исраэль» — «всем сердцем, всей душой и всем достоянием своим» многое меняло и в мироощущении и поведении человека, который начинал следовать этим принципам Бешта.

Такое представление ставило силу молитвы выше скрупулезного изучения религиозных манускриптов, поскольку постижением сердцем, согласно Бешту предпочтительнее постижения разумом. Оно меняло и отношение к простому еврею: если тот в силе молитвы ничем не уступал ученому талмудисту, то у последнего не было перед таким евреем никакого преимущества. Более того: если простой еврей в силе молитвы превосходил талмудиста, то стоял на куда более высокой духовной ступени, чем последний.

Так обосновывался великий принцип хасидизма о равенстве всех евреев перед Б-гом и того, что простой человек с искренней верой и любовью к Творцу куда ближе и дороже Ему, чем отгородившийся от мира и забот о ближнем ученый-талмудист, которому, по ироничному замечанию Бешта, из-за столь сильной погруженности в учение порой «некогда подумать о Б-ге».

Из этого принципа, в свою очередь, проистекает и принцип, завещанный Бешту его отцом р. Элиэзером: «…и люби каждого еврея таким, каким он есть» — «агават Исраэль», любовь ко всему народу Израиля.

Если Б-г во всем и все есть Б-г, то, как уже говорилось, в мире нет ничего и никого, что было бы абсолютно плохо. Поэтому в каждом человеке надо видеть потенциального праведника, каждый достоин понимания и поддержки. «Ни один человек не падает так низко, чтобы не иметь возможности подняться к Б-гу», — говорил Бешт. А значит, долг любого еврея — с любовью протянуть руку грешнику и помочь ему подняться.

Грешник же должен понять, что он так же близок к Б-гу, как праведник, а его падение — результат временного заблуждения, которое всегда можно исправить путем возвращения к заповедям, исполнение которых должно быть проникнуто любовью к Всевышнему.

Эта любовь, в свою очередь, и должна стать тем светом, который ведет человека по жизни и оставляет суть его существования, приносит ему радость и счастье, поскольку без нее невозможен уже упоминавшийся «двейкут» — «прилепление» к Творцу.

«Заповедь о любви к Б-гу представляется на первый взгляд трудной для исполнения — как можно заставить полюбить Его? Но на самом деле, когда человек прочно связывает себя с Торой — дорогой Творца, любовь к Нему приходит сама собой. То же самое относится к указанию служить Б-гу в радости любовь к нему принесет радость» — так передает эту мысль Бешта р. Яаков-Йосеф Коген.

В других высказываниях Бешт отмечает, что исполнение заповедей может быть движимо двумя началами: страхом перед Творцом, возможным наказанием Свыше, и любовью к Нему. Причем второй вид служения однозначно выше первого, так как именно он и вносит Божественный свет в наш мир. Но поскольку любовь — это чувство, призванное приносить радость и наслаждение, то и служить Б-гу следует в радости, а не путем аскетизма и страданий. Именно поэтому Бешт категорически осуждал речи проповедников («магидов»), нагонявших на народ страх перед Небесными карами и видевших в аскетизме лучшее средство очищения от дурных мыслей и желаний.

Поскольку в мире все пронизано Всевышним и происходит исключительно по Его воле, то дурные мысли и желания нужно не изгонять, а исправлять, возвращая к Божественному источнику тем же путем радостного служения. Последнее предпочтительнее еще и потому, что способно увлечь на пусть исправления куда больше людей, а значит и в большей степени способствовать исправлению всего мира.

«Если перед вами два врача, лечащих с одинаковым успехом, но один с помощью горькой, а другой сладкой микстуры, то кого вы предпочтёте? Конечно, последнего», — так,