Жан Батист де Траверсе министр флота Российского - Мадлен дю Шатне

Но самые дорогие гости — это, без сомнения, навигаторы, просоленые всеми океанскими ветрами. Иногда они останавливаются у маркиза на несколько дней.

Адмирал Траверсе питал истинную страсть к морским путешествиям. А Россия в это время располагала исключительными людьми, смелыми путешественниками и искусными мореходами. Именно они составят славу России и царствования Александра I.

Дом на Английской набережной посещали Иван фон Крузенштерн, Отто фон Коцебу, Литке, братья Лазаревы и тот из этой плеяды, кто достиг международной славы, — Фаддей фон Беллинсгаузен. Особенно близкие отношения возникли у маркиза с Василием Головниным, человеком широкой образованности. В его обществе Траверсе проводил долгие вечера за составлением планов дальних походов и плаваний под широтами, которые ему никогда не суждено было увидеть.

Когда выдаются погожие дни, маркиз не приказывает запрягать. Он отправляется в Адмиралтейство пешком по набережной. Таким же образом он навещает друзей, поражая своей простотой и неприхотливостью прохожих.

Появление русского флота в Англии произвело большое впечатление, и реакция британского Адмиралтейства оказалась весьма лестной для России.

Маркизу де Траверсе доставили письмо от российского посланника в Лондоне графа Ливена.

“Английские моряки весьма высокого мнения о наших вновь прибывших кораблях, особенно о “Храбром”. Адмирал герцог Кларенс обратился ко мне с просьбой предоставить ему чертежи этого корабля, с тем чтобы построить подобный для британского флота.

С такой же просьбой англичане обратились и по поводу пятидесятипушечного фрегата “Венус”, превосходившего величиной английские фрегаты. Они намеревались построить такой же для военных действий в Америке. Герцог Кларенс желал получить и его чертежи.

Находя такое предложение лестным для Вашего Высокопревосходительства как для главы Военно-Морских сил, коим желает подражать лучший в Европе флот, я не преминул испросить вашего любезного согласия на просьбу герцога Кларенса”[229].

“Храбрый” — лучший корабль в составе русского флота. Он был построен на верфях Адмиралтейства по планам инженеров Брюна де Сент-Катрин и Курепанова. “Венус” — двухпалубный фрегат (162 фута в длину, 42 в поперечнике), прошедший в 1810 г. тимберовку в Санкт-Петербурге. По его образцу были построены несколько английских фрегатов, так что его чертежи, по всей видимости, были переданы английской стороне.

После взятия Парижа и восстановления во Франции монархии император Александр вернулся в Санкт-Петербург. Он отсутствовал почти два года. Те, кто ведал делами Империи в это время, достойны, по его мнению, наград. Салтыков, председатель Государственного совета, удостоен титула князя, многие возведены в графское достоинство. Траверсе также предложен княжеский титул.

Траверсе, однако, отказался, объяснив свой отказ тем, что титул маркиза, в России редкий, дает более надежную возможность передать его наследникам память об их французском происхождении. Он, конечно, не стал признаваться, что лучшие годы его жизни как моряка прошли во Франции и что он не может вытравить из своей памяти образ невинно пострадавшего монарха, которому он обязан своим титулом. Государь был тронут этим благородным отказом и вручил Траверсе в качестве награды бриллиантовый перстень со своим портретом и пятьдесят тысяч рублей на благоустройство имения, которое маркиз недавно приобрел в Лужском уезде, в ста двадцати верстах к югу от Санкт-Петербурга.

Тем временем маркиза де Траверсе ожидала еще одна высокая награда.

В ознаменование удачного взаимодействия русского флота и шведской Северной армии под командованием избранного наследника Карла Юхана принца Понте-Корво, надежно обезопасившего Балтику от возможных морских атак Наполеона, Стокгольм решил выразить свою признательность министру Военно-Морских сил Его Императорского Величества. Указом от 8 октября 1816 г. Карл XIII возвел Ивана Ивановича Траверсе в ранг командора своего ордена Меча. Это самый высокий ранг в ордене, учрежденном Густавом III, прадедом Карла XIII.

16 октября при стечении всего цвета петербургского общества Карл-Аксель Ловехильм, полномочный министр Швеции в России, вручил от имени своего государя знак Большого креста ордена Меча королевства Швеции и Норвегии[230] русскому военно-морскому министру. Александр прислал свои поздравления министру и разрешил ему носить орден Меча наравне с русскими орденами и орденом св. Людовика. 14 ноября 1816 г. Траверсе продиктовал своему секретарю по-французски благодарственное письмо Его Королевскому Высочеству Карлу Юхану, избранному наследнику королевства Норвегии.

“Нимало не заблуждаясь в том, что именно Вашему Королевскому Высочеству я обязан получением столь лестного знака благосклонности, я осмеливаюсь выразить Вам свою нижайшую признательность…”

Знак командора ордена Меча большого креста представлял собой драгоценное украшение, сделанное придворным шведским ювелиром по заказу Бернадота[231].

Война опустошила казну, и скудость бюджета не позволяла министерству планировать после ее окончания большие маневры. Тем не менее адмирал Траверсе считал, что флот не может совсем обходиться без учений. Как бы ни обстояло дело, флот должен сохранять свою роль стража Финского залива и щита Санкт-Петербурга, — повторял он. Маневры надо проводить, пусть даже на малом пространстве, чтобы ограничить расходы. Проведение в жизнь этой установки и породило Маркизову лужу, как ее до сих пор не без иронии называют жители Санкт-Петербурга.

Памятником этой деятельности маркиза де Траверсе служит восточная часть Финского залива — именно здесь маневрировал российский флот в годы бытности Траверсе министром. Маркизова лужа — это своеобразный символ той постоянной борьбы, которую Траверсе вел все время своего министерства за сохранение боеспособности флота. В 1812 г. он попросил двадцать два миллиона рублей, а получил семнадцать с примечанием, что этой суммы должно быть совершенно достаточно. Но и она сократилась до пятнадцати в 1815 г. К тому же инфляция сказалась на стоимости строительных материалов. Например, пуд дубовой древесины, стоивший сорок две копейки в начале века, стал стоить вдвое дороже к 1812 г., притом что бюджет министерства нисколько не увеличился.