Экстрим не предлагать! - Аманди Хоуп

Следом за Дашей в лагере появился Фима. Он многозначительно посмотрел на Майю и тоже исчез. Майя поднялась и, скромно потупив глазки, ушла в том же направлении, что и он.

— Что делается?! — хохотнув, сказала Элла Вале.

— И не говори!!! — ответила та, и все дружно, за исключением Станиславовича, он был занят приготовлением к рыбалке, принялись за обсуждение такой животрепещущей темы, как в старые добрые времена там, в столовке, на родном канале.

Глядя на них, Станиславович улыбнулся: «Ничего не изменилось. Прям хобби, одно на всех»

И отправился к океану.

— Фима, ну, как вы поговорили? — спросила с тревогой Майя, когда они немного отошли от лагеря.

— Всё хорошо, мы пришли к обоюдному согласию.

— Это как? — напряглась она.

— А вот так! — он схватил её и закружил.

Уже начинало смеркаться. Дарья с Ростиславом утомлённые лежали на травке у водопада.

— Надо вернуться в лагерь, а то нас буду искать, — сказала Даша, но даже не шелохнулась.

Её голова так уютно покоилась у него на плече, и не было ни сил, ни желания уходить с этого, поистине райского для них двоих, места. Они были сейчас в раю, и им хотелось остаться здесь навсегда.

— Не будут, — ответил Ростислав. — Они все уже обо всём догадались.

Он держал её в своих объятиях и совершенно не собирался размыкать рук.

— Останемся здесь навсегда? — улыбнулась она, озвучив свои мечты.

— Навеки!

— Ростик, я так люблю тебя!

Он посмотрел ей в глаза:

— Скажи ещё раз! Ты сводишь меня с ума этими словами.

— Ты мне нужен в своём уме.

— Я его давно потерял. Как только взглянул в эти синие глаза понял, что пропал.

— Совсем пропал? — спросила она нежно.

— Без остатка.

И он начал вновь покрывать её поцелуями, исследуя каждый участочек тела.

— Ростик, — глухо застонала Дарья.

И погрузились в новый водоворот ощущений.

Майя с Фимой под вечер вернулись в лагерь. Как ни в чём не бывало сели ужинать вместе со всеми. На них поглядывали и перешёптывались, но парочка делала вид, что не замечает этого. Наконец, Великопольский не выдержал:

— А где это Ростислав с Дарьей? — спросил он с ехидцей.

— У них медовый месяц, — совершенно спокойно ответил Фима, чем обескуражил окружающих. — А что вы на меня так смотрите? Не надо делать вид, что вы ничего не понимаете. Всем всё уже давно известно.

Станиславович подошёл к нему. Обнял по-отечески:

— Горжусь тобой. Вот так просто отпустить. Ты — молодец! Молодец! Дарья она тебя подавляла своей энергией, — принялся он философствовать. — Ты с ней совсем себя потерял. Я не видел прежнего Фиму. Тебя, как будто пришибли пыльным мешком. Каждый должен быть со своей парой. Закон природы.

— Мы с Дарьей это поняли.

Своим ответом он обрубил все дальнейшие подколки в их адрес, чем расстроил главного зачинщика. Павел только и смог съязвить:

— Что произвели рокировочку? Поменялись королевами?!

— Ты правильно сказал — королевами! — ответил Фима и крепче обнял Майю и, не обращая ни на кого внимания, продолжил с нею ворковать. — Ты — моя королева, эльфийская.

— Почему эльфийская? — удивлённо спросила та.

— Очень мудрая и красивая.

— У меня ушки не острые, — ответила она, нежно глядя ему в глаза.

— Ничего, у тебя язычок всё компенсирует.

Павел перекривил их и ушёл спать, за ним потихоньку все разошлись, посылая улыбки влюблённым, а парочка ещё долго ворковала в свете луны.

Утро дохнуло прохладой, Ростислав открыл глаза, взглянул на спящую рядом Дашу, и улыбнулся.

Как она была красива! Лучики солнца, пробивавшиеся сквозь листву, целовали её лицо, нежно ласкали шейку. Хотел бы он стать сейчас лучиком, скользившим по её телу. Ростислав прикрыл её одеждой от утреннего озноба и пошёл к водопаду. Вдохнул полной грудью и нырнул в его прохладу. Жизнь казалось сказочной, на этом райском острове. Он был полон надежд, воскресший к новой жизни.

Плескался он довольно долго и, вернувшись к Дарье, удивился, что она ещё спит.

Присел к ней и поцеловал прохладными губами её губы.

И тут же улыбка сошла с его лица — они были горячими. Ростислав прикоснулся ладонью к её лбу, и его как будто обожгло огнем.

— Дарья, — позвал он встревожено.

Она не отозвалась.

— Дарья, — он принялся трясти её за плечи, но безрезультатно. — «Какой же я идиот! Наверное, она простыла. Не надо было оставаться на ночь здесь», — корил он себя.

Наспех одел её, оделся сам и, осторожно взяв на руки, понёс в лагерь, по пути, через каждый метр, пытаясь привести её в чувство.

Дорога в лагерь казалась ему самой длинной — нет, не из-за ноши, его сводила с ума тревога за неё.

Когда он появился в лагере с Дашей на руках, оказалось, что объяснять ничего не нужно, в такой же горячке пребывал и Фима.

Дарью уложили на постель, все были встревожены.

— Один человек — это ещё простуда, два — это уже эпидемия, — подытожил Станиславович. — Так, их нужно изолировать. Придётся всем переместиться на одну половину дома. Вторую сделаем лазаретом.

— Да, что же это такое? — в панике спросила Нюся.

— Да? — все вопросительно взглянули на Майю.

— А я-то, откуда знаю?! — ответила она. — Я — психолог, а не врач. Ясно одно: они подхватили какую-то болезнь.

— Странно, почему только они? — размышляла вслух Валя.

— Я думаю, это из пиратского острова, — предположила Майя.

— Но Ростислав то… — начала Валя и осеклась, внимательно на него взглянув.

Все тоже обернулись.

— Я в порядке, — ответил тот и присел.

Майя подошла к нему и потрогала лоб:

— Тоже температура. Всё понятно.

Ростислава тут же уложили в постель, несмотря на его сопротивление. Майя порылась в аптечке.

— У нас есть только жаропонижающие. Ну, за неимением лучшего, — и она протянула таблетку Ростиславу.

— А Дарья? — спросил он.

— А как же! — ответила Майя и, взяв ложку, измельчила в ней таблетку, высыпала в воду и дала пить девушке. Ту же операцию она проделала и с Фимой.

— Это всё, что я могу, — она присела на постели возле него, в надежде прикоснулась ко лбу. Но он был горячий. Майя обернулась к стоящим позади экстремальцам, с тревогой наблюдавшим за происходящим.