Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. На примере Венгрии - Балинт Мадьяр

В результате этого процесса социализации в 2010–2013 гг. количество заявлений по поводу трех типов коррупционных преступлений, активного и пассивного должностного взяточничества и торговли влиянием, сократилось на половину – на две трети по сравнению с четырьмя предшествующими годами[260]. Одна из причин этого явления может состоять в том, что «ранее граждане видели в подаче заявлений больше смысла или меньше боялись расплаты, то есть превращения обвинения в самообвинение»[261]. Более чем показательно, что, как бы иллюстрируя селективную борьбу с преступностью, в три раза возросла доля отклоненных звявлений и в два раза доля прекращенных расследований.

Беспрепятственному обогащению приемной политической семьи, защищенному от расследований в отношении состояний подозрительного происхождения, служит изменившая правила налоговой службы поправка к закону, согласно которой «Национальная налоговая и таможенная служба не будет инициировать расследований обстоятельств обогащения на основании поступающих заявлений. В соответствии с законопоправкой, принятой 1 декабря 2015 г., ННТС будет начинать такие расследования в отношении частных лиц лишь по инициативе самих этих лиц или в том случае, если полиция уже ведет расследование в отношении данного лица по подозрению в имущественном преступлении»[262].

Необходимость в легитимации требует от мафиозного государства сохранения демократических декораций. Однако это было бы невозможно без наличия множества преданных сторонников, котoрых режим материально обеспечивает и из которых лепит духовно сплоченную общность, а также без предположительно еще большей массы людей, которой достаточно лишь духовной пищи.

В результате массового перераспределения доходов и насильственного передела имущества издержки властной перестройки, сопровождавшей складывание мафиозного государства, сильно обременили экономику, уподобив страну в кризисный период нефтяной диктатуре без нефти. Доходы, обеспечивающие власть и обогащение приемной политической семьи, необходимо добывать из других источников. К числу таких венгерских источников относятся единая налоговая ставка, сокращение расходов на социальную сферу, здравоохранение и образование, контрибуции, наложенные на банки, предприятия сферы услуг и другие сетевые рвнки, а также спорадические грабежи.

В результате введения единой налоговой ставки семьи из выcшего дециля ежегодно экономят почти 500 млрд форинтов дохода. Эти семьи принадлежат к социальному слою, наиболее эффективно влияющему на общественное мнение и защищающему свои интересы. Члены этого слоя, даже если они не загнаны в положение клиентов «Фидес» и не симпатизируют новой власти, на выборах оказываются перед дилеммой: если они проголосуют за противников «Фидес», то содержащееся в оппозиционной программе требование прогрессивного налогообложения лишит их значительных доходов. Когда члены демократической оппозиции с полным правом бичуют антисолидарный характер единой налоговой ставки и подчеркивают незначительность его стимулирующего влияния на экономику, они одновременно укрепляют в бенефициарной группе поощряемый «Фидес» «среднеклассовый» эгоизм и сплоченность. Другие известные из истории автократические режимы (корпоративистско-фашистские и коммунистические) осуществляли перераспределение доходов противоположной направленности, конечно принимая во внимание, что первые добились этого передачей имущества евреев арийцам, а последние – посредством экспроприации собственности и контрибуции, наложенной на крестьян в качестве социалистического первоначального накопления капитала.

Мафиозное государство осуществляет перераспределение доходов в пользу зажиточных социальных групп с помощью налоговых и бюджетных средств, используя не только единую налоговую ставку, но и высокий налог с оборота и сокращение социальных расходов. Это не проявление классического общественного консерватизма, а, как уже упоминалось, отсутствие у приемной политической семьи интереса к не принадлежащим к кругу «домочадцев», вытесненным за его пределы социальным группам, отказ от них. Многие, будучи жертвами налоговой системы, рады и тому, что у них еще есть работа. В этой экономической пирамиде на одного бенефициара приходится три проигравших. Отказ от граждан, лишних с точки зрения центрального силового поля, ведет к углублению социальной пропасти, застою в экономике и тупиковому развитию. Трудно сказать, как долго удастся лидерам мафиозного государства обеспечивать политическую пассивность слоя социальных аутсайдеров, то есть изолировать и демобилизовать с помощью изощренных средств репрессий и промывания мозгов.

Таким образом, внутренними ресурсами, мобилизованными в соответствии с властными нуждами режима, являются, с одной стороны, рекордный для Европы 27-процентный налог с оборота и упомянутые выше особые налоги, а с другой стороны – сокращение расходов. Оба этих канала соответствовали требованиям пропаганды, согласно которым «люди» не должны непосредственно чувствовать ложащиеся на них тяготы: пособия и дотации нужно преподносить как непосредственные дары правительства, в то время как отъем средств – в качестве результата деятельности враждебных сил. Таким образом, или

Беда в том, что эти источники уже не могут быть расширены, а определенные коммунальные услуги оказались на гране развала. К тому же под давлением ЕС некоторые особые налоги пришлось упразднить. В таких случаях наступает время лихорадочных поисков других, хотя бы и менее крупных сумм, однако при этом непроизвольно создаются трудности, мешающие достигнуть коммуникационной цели. Два правительственных замысла неожиданно вызвали активное недовольство общества. Одним из них была попытка изъять 200 млрд форинтов сбережений, накопленных в частных пенсионных кассах, а другим – намерение установить налог на Интернет. Однако первая из этих акций затронула интересы около 60 тыс. граждан из среднего класса, серьезно относящихся к личной ответственности за свою судьбу и до последнего сопротивлявшихся правительственному шантажу, a вторая, налог на Интернет, ударила по интересам массы молодежи, ранее непосредственно не вмешивавшейся в политику, но чувствительно реагирующей на ущемление личной свободы. В итоге правительству удалось добиться того, что в конце 2014 г. на уличные демонстрации протеста выходило иногда по несколько десятков тысяч человек. Конечно, правительство взяло реванш у сопротивлявшихся членов частных пенсионных касс: за отсутствием необходимых распоряжений правительства кассы не смогли начать выплату денег своим членам, достигшим пенсионного возраста. «Это не что иное, как разбой, совершенный правовыми средствами», – сказал представляющий партию социалистов заместитель председателя парламентского комитета по социальным вопросам[263].