Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. На примере Венгрии - Балинт Мадьяр

Из-за нереальности мечтаний о Венгрии как «восточных воротах Европы», «финансовом и логистическом центре Центральной и Восточной Европы» и т. д., а также из-за неудачных попыток заменить кредиты МВФ средствами ближневосточных автократических режимов или Китая политику открытости на Восток пришлось ограничить Россией и двумя-тремя бывшими советскими среднеазиатскими республиками (Aзербайджаном, Казахстаном и Туркменистаном). Укрепление личных контактов между автократами психологически питается и стремлением компенсировать дефицит своей международной легитимации путем взаимного признания: «В вас, сударь, живет демократ». – «Да и в вас, сударь, тоже».

Если же взглянуть на «деловую» сторону этих контактов, то быстро выяснится, что восточная торговля остальных стран Вышеградской четверки, Чехии, Польши и Словакии, даже без всякой открытости на Восток развивается гораздо динамичнее, чем торговля четвертого члена группы, Венгрии[276]. В Венгрии в области торговли увеличивается доля сделок, в которых заинтересована приемная политическая семья. Однако, помимо семейного гешефтмахерства, у венгров, по существу, нет других по-настоящему «заманчивых» товаров, кроме нелояльности к ЕС и НАТО. Конечно, в качестве бонуса к ней можно добавить освобождение осужденного в Венгрии за убийство азербайджанского офицера, которого на родине приняли как героя, или выпуск Венгерской почтой марки, посвященной бывшему генералу КГБ, азербайджанскому автократу, а также мемуаров его сына и автократа-преемника. Немаловажным легитимационным жестом в сторону автократического казахского «авторитарного режима», занимающего 132-е место в составленном компанией Economist Intelligence Unit и включающем 167 стран Индексе демократии, и одновременно недвусмысленным месседжем Брюсселю стало заявление Орбана, сделанное им во время визита в Казахстан: «Мы с большой радостью едем в Казахстан. В Евросоюзе в политическом отношении с нами обращаются как с равноправными партнерами, но по своему происхождению мы там чужие. Когда мы едем в Брюссель, у нас там нет родственников. Зато, приезжая в Казахстан, мы находим там родственников. Достаточно странное чувство, что человек должен ехать на восток, чтобы почувствовать себя дома»[277]. Демонстрацией лояльности к Путину и укрепляющим легитимацию жестом в его сторону можно считать прозвучавшую в разгар российско-украинского конфликта венгерскую критику западных санкций как неэффективных и не способствующих разрешению конфликта, а также освобождение Путина из дипломатического карантина и его более чем сердечный прием в Будапеште в феврале 2015 г.

Однако настоящую опасность представляет то, что, ведя «национально-освободительную борьбу» против Брюсселя, венгерское правительство в то же время становится покорным средством наступательной энергетической политики Москвы, нацеленной на расширение российского влияния: причем зависимость Венгрии от восточных энергоносителей не только не сокращается, но еще усугубляется. Как же функционирует Бермудский треугольник газ – нефть – атомная энергия, в котором исчезает свобода действий затронутых стран, зато проявляется личная заинтересованность правящей элиты?

Правительство: