Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты - Дарон Аджемоглу

В 1819 году Лондон направил в колонию чиновника Джона Биджа, главу следственной комиссии, которая должна была ознакомиться с местными нововведениями. Бидж был неприятно изумлен тем, сколь широкими правами пользовались каторжники, и потрясен устройством экономических институтов этой исправительной колонии. Лондонский чиновник рекомендовал радикальный пересмотр правил: заключенных не следует допускать к владению землей, никому впредь не дозволено платить каторжникам за работу, амнистии запретить, наказания устрожить. Бидж рассматривал сквоттеров как естественно появившуюся аристократию Австралии и надеялся, что в будущем местное население будет автократически управляться этой аристократией. Этим надеждам не суждено было сбыться.

В то время как Бидж пытался повернуть ход истории вспять, бывшие каторжники и их сыновья и дочери требовали себе все более широких прав. Наиболее важным здесь было то, что они, как это когда-то происходило в Соединенных Штатах, хорошо осознавали, что для получения экономических и политических прав надо добиваться допуска к процессу принятия решений. Они потребовали таких выборов, в которых они могли бы принимать участие на равных, и таких представительских институтов, где им нашлось бы место.

Движение бывших каторжников и их потомков возглавил яркий писатель, ученый и журналист по имени Уильям Уэнтворт. Он был одним из руководителей экспедиции, которая впервые перешла через Голубые горы, — той самой экспедиции, что открыла для сквоттеров бескрайние пастбища Австралии, и сейчас его именем назван один из городков в этих горах. Симпатии Уэнтворта всегда были на стороне каторжников — возможно, потому, что в свое время его отец, которого обвинили в грабеже на большой дороге, вынужден был согласиться на ссылку в Австралию, чтобы избежать суда и обвинительного приговора. Уэнтворт был страстным сторонником того, что мы называем инклюзивными институтами: выборного представительского собрания, суда присяжных для бывших каторжников и их семей, прекращения высылки преступников в Новый Южный Уэльс. Он начал издавать газету «Австралиец», которая с момента основания стала главным рупором критиков существующих политических порядков.

Макартур испытывал личную неприязнь и к самому Уэнтворту, и уж тем более к целям, которые тот провозглашал. Он прошелся по списку сторонников Уэнтворта, дав им следующие характеристики:

И тем не менее противодействие Макартура и сквоттеров не могло остановить ход истории в Австралии. Требование представительских институтов крепло, его невозможно было подавить. До 1823 года британский губернатор правил Новым Южным Уэльсом более или менее единолично. Но в этом году его власть была ограничена советом — вновь созданным органом, члены которого назначались британским правительством. Первоначально состав совета пополнялся из числа сквоттеров и других представителей элиты, которые не были в прошлом каторжниками (в их числе которых был и Макартур), но долго так продолжаться не могло. В 1831 году губернатор Ричард Бурк уступил общественному давлению и впервые разрешил бывшим каторжникам входить в состав жюри присяжных.

Бывшие заключенные (а на самом деле и многие вольные поселенцы) добивались также прекращения практики высылки каторжников из Британии в Австралию, потому что это повышало конкуренцию на рынке труда и снижало уровень заработной платы. Сквоттерам, напротив, нравилось, когда зарплаты снижались, но в итоге они проиграли: в 1840 году высылка в Новый Южный Уэльс была прекращена, а в 1842-м был создан законодательный совет колонии, на две трети состоящий из выборных депутатов (оставшаяся треть назначалась губернатором). Бывшие каторжники также могли избираться и голосовать, если у них имелась собственность в определенном объеме — и у многих из них она имелась.

К 1850 году избирательное право в Австралии было распространено на всех взрослых белых мужчин. Требования бывших каторжников и их семей вышли далеко за пределы, которые мог себе когда-либо вообразить Уильям Уэнтворт. Теперь он оказался на стороне консервативных сил и выступал за неизбираемое законодательное собрание. Но точно так же, как когда-то Макартур, Уэнтворт был не в состоянии замедлить ход истории и затормозить процесс появления все более инклюзивных политических институтов. В 1851 году штат Виктория, выделившийся из Нового Южного Уэльса, и штат Тасмания стали первыми в мире регионами, где было введено по-настоящему тайное голосование на выборах, что снизило возможность покупки голосов и коррупцию. До сих пор в англоязычных странах выражение «голосование по-австралийски» (Australian ballot) служит синонимом термина «тайное голосование».

Изначальные политические условия в Сиднее (Новый Южный Уэльс) и в Джеймстауне (Вирджиния) за 181 год до этого были весьма похожи — пусть джеймстаунские поселенцы и были по большей части свободными наемными работниками, а не каторжниками. В обоих случаях ситуация не давала возможности построить колониальные экстрактивные институты по образцу Латинской Америки: в распоряжении обеих колоний не было ни достаточно многочисленного местного населения, которое можно было бы эксплуатировать, ни месторождений золота или серебра, ни плодородных почв, которые сделали бы экономически выгодным плантаторское рабовладельческое земледелие. Работорговля в 1780-х годах все еще была в ходу, и Новый Южный Уэльс легко можно было бы заселить рабами, если бы это было выгодно. Но это не было выгодно.

И Вирджинская компания в Северной Америке, и солдаты с вольными поселенцами, управлявшие Новым Южным Уэльсом, действовали под давлением обстоятельств, шаг за шагом выстраивая инклюзивные экономические институты, которые развивались в тесной связке с инклюзивными политическими институтами. В Новом Южном Уэльсе для этого потребовалось даже меньше усилий, чем в Виргинии, а дальнейшие попытки повернуть этот процесс вспять провалились.

Австралия, как и Соединенные Штаты, пошла по собственному пути развития инклюзивных институтов, отличному от того, на который вступила Англия. Потрясения, подобные тем, что испытала Англия во время гражданской войны и после нее, в ходе Славной революции, оказались не нужны в Соединенных Штатах и Австралии из-за разницы в начальных условиях — что, конечно, не означает, что инклюзивные институты в Новом Свете выросли там сами по себе, без каких-либо конфликтов. В конце концов, Соединенным Штатам для этого пришлось хотя бы преодолеть британский колониализм. В Англии же абсолютизм пустил настолько глубокие корни, что для его искоренения потребовалась революция.

В Соединенных Штатах и в Австралии социальной революции не было. Хотя лорд Балтимор в Мэриленде и Джон Макартур в Новом Южном Уэльсе, возможно, и вдохновились бы ролью вождей революции, но им не удалось приобрести такое влияние на общество, чтобы их планы принесли свои плоды. Выстроенные в Соединенных Штатах и Австралии инклюзивные институты привели к тому, что промышленная революция быстро распространилась на эти страны, и они начали богатеть. По той же дороге вскоре пошли и такие колонии, как Канада и Новая Зеландия.