Че Гевара. Важна только Революция - Джон Ли Андерсон

Рибальта прибыл в сьерру из Баямо и не застал Че в Ла-Месе. В его отсутствие Рибальта организовал местных коммунистов в повстанческий отряд и устроил школу политпросвещения. Когда Че наконец вернулся, он посадил Рибальту перед собой и устроил ему экзамен. По-видимому удовлетворившись услышанным, Гевара приказал Рибальте пройти курс военной подготовки в рядах партизан. Через несколько месяцев Че отправил его в Минас-дель-Фрио, где у него имелись школа для рекрутов, тюрьма и некоторые другие учреждения. Рибальта должен был стать инструктором, от которого требовалось готовить «всесторонне образованных» бойцов. «Мне было приказано никому не говорить, что я являюсь членом НСП, — вспоминает Рибальта, — хотя руководители партизан, включая Фиделя, знали об этом; но в тот момент это могло вызвать раздоры, и я повиновался приказу…»

Компартия поддерживала осторожные контакты и с Фиделем, и с другими представителями Директората, кульминацией чего в октябре 1957 г. стала встреча между Фиделем и Урсино Рохасом, официальным лицом НСП и бывшим лидером Союза трудящихся сахарной отрасли. По словам Рохаса, они обсуждали возможность создания коалиции между их организациями. Для Фиделя союз с НСП имел важный практический смысл. Каковы бы ни были его разногласия с этой партией, НСП была самой организованной политической группировкой в стране с давними и тесными связями с профсоюзами, что делало ее участие в грядущей всеобщей забастовке жизненно необходимым.

Чувствуя большую уверенность относительно политического направления, которое приобретала революция, Че стал более открыто выражать свои марксистские убеждения. Он даже начал осторожно просвещать своих бойцов, большинство которых было не только политически безграмотно, но и чувствовало иррациональную ненависть к коммунизму. Он представлялся им «красной угрозой», заморской заразой, с которой надо всеми силами бороться.

Постепенно бойцы из колонны Че поняли, что их команданте предан идеям социализма. Первыми об этом узнали те повстанцы, которые были вхожи в его штаб. Одним из них был Рамон «Гиле» Пардо, который в августе 1957 г. подростком примкнул к колонне Че вслед за своим старшим братом Исраэлем. Через несколько месяцев младший из двух Пардо стал одним из доверенных лиц Че.

«Бывая в Эль-Омбрито, — вспоминал Пардо, — я слышал, что там есть несколько крестьян, членов НСП… Че наведывался к ним, и я заметил, что они симпатизируют друг другу. Он также немало спорил о политике с отцом Гильермо Сардиньясом. Еще у Че имелась синенькая книжка, которая оказалась сборником трудов Ленина, и он частенько ее изучал. Мне было любопытно узнать, кто такой Ленин, и я спросил его об этом. Он мне объяснил: "Ты знаешь о Хосе Марти, Антонио Масео и Максимо Гомесе. Ленин был сродни им. Он сражался за простой народ"».

В своих поздних опубликованных работах Че пытался показать, что переход революции к социализму был естественным, органичным результатом общения повстанческой армии с крестьянами Сьерра-Маэстры.

«Партизаны и крестьяне стали сливаться в единую массу, причем невозможно сказать, ни в какой именно момент на долгом пути революции это произошло, ни когда слова переросли в реальность и мы воистину стали частью крестьянства».

Описывая постепенное принятие крестьянством революции, Че прибегает к религиозному символизму и пишет, что крестьяне достигнут окончательного просветления, приучившись к жизни во имя Общего Блага. «Новое чудо революции состоит в том, что в условиях военного времени самый закоренелый индивидуалист, склонный рьяно отстаивать пределы своих владений и свои права, оказался готов присоединиться к всеобщей великой борьбе.

Но есть и большее чудо — к кубинскому крестьянину на освобожденной территории вновь вернулось ощущение счастья. Все, кто помнит, как прежде при виде наших войск в каждом деревенском доме поднималось глухое ворчание, отмечают с гордостью беззаботный гам, счастливый и сердечный смех жителей обновленной сьерры».

Это отрывок из статьи «Война и крестьянство», написанной Че через семь месяцев после окончания войны. Пусть он намеренно идеализировал жизнь в сьерре для пущего эффекта, но этот образ действительно стал для него той целью, которую он попытался впоследствии достичь в мировом масштабе. Более того, у Гевары сложилась концепция революции как идеальной среды для воспитания социалистического сознания.

I

В декабре 1957 г. Фидель решил отодвинуть линию фронта от Сьерра-Маэстры. Повстанческие отряды начали просачиваться в льяно, подвергать обстрелам военные гарнизоны вплоть до Мансанильо и поджигать грузовики с сахарным тростником и пассажирские автобусы на магистралях. С одной стороны, эта стратегия служила очевидной цели расширения фронта военных действий, с другой — отвлекала внимание от Сьерра-Маэстры, над территорией которой повстанцы быстро установили почти полный контроль. Стороны вступили в новый год в состоянии шаткого паритета: армия не осмеливалась на новые вторжения, но и повстанцы удерживались от масштабных акций.

В этом относительном затишье наиболее активно проявил себя Че Гевара. В своей новой ставке в Ла-Месе он не только восстановил всю инфраструктуру, уничтоженную врагами в Эль-Омбрито, но и значительно расширил ее, обзаведясь мясной лавкой, дубильной мастерской и даже маленькой фабрикой по изготовлению сигар. Че пристрастился к кубинскому табаку и теперь, подобно Фиделю, при возможности всегда курил сигары.

Мастерская обеспечивала бойцов обувью, ранцами и патронташами. А первую произведенную там кепку Че с гордостью преподнес Фиделю. Но вместо комплиментов он услышал хохот: кепка эта была как две капли воды похожа на те, что носили кубинские водители автобусов.

Стремясь противодействовать государственной цензуре и распространяемой военными дезинформации, Че особое внимание уделял организации повстанческих СМИ. «Кубано либре» печаталась теперь на новеньком мимеографе, но особенно амбициозным проектом стало создание небольшой радиостанции. Уже в феврале «Радио Ребельде» начало транслировать свои первые передачи.

Че также стремился улучшать качество производимых у него на арсенале боеприпасов, особенно новых бомб «М-26» и «спутников». Самые первые «спутники» представляли собой маленькие бомбочки, приводимые в движение с помощью резиновых ремней от гарпунного ружья. Впоследствии их приспособили таким образом, чтобы стрелять непосредственно из винтовок, но первые модели являлись не чем иным, как взрывчатым аналогом камешков для рогаток. Сам снаряд представлял собой консервную банку из-под сгущенного молока, в которую клали небольшую порцию пороха. Эти бомбы издавали в полете страшный шум, но урон приносили небольшой, и вскоре противник стал использовать «антиспутниковую» металлическую сетку, ограждая ею свои лагеря. Но в начале 1958 г. бомбы еще не прошли испытания боем, и Че возлагал на них большие надежды.

Тем временем Фидель сделал очередной тактический маневр. Он заявил через посредника, что в случае вывода армии из Орьенте согласится на проведение выборов под контролем международных организаций. Это заявление было сделано как раз в тот момент, когда в обществе начинало нарастать недовольство как диверсиями повстанцев, так и жестокостью полицейских мер в городах. Очевидно, Кастро хотел создать впечатление, что и сам ищет мира. Однако реакция Батисты оказалась столь яростной, что посредник Фиделя был вынужден бежать из страны.