Суд и ошибка. Осторожно: яд! - Энтони Беркли

Фёрз рассмеялся.

– Да не волнуйтесь вы так, все в порядке! Но думаю, нам лучше поговорить начистоту.

– Начистоту? Да о чем же?

– Да о том, что прекрасно известно нам обоим, – напрямую заявил Фёрз. – О том, что Тодхантер не убивал эту Норвуд.

Настал черед мистеру Читтервику внимательно посмотреть на Фёрза.

– Так вы знаете?..

– Конечно. Примерно с половины процесса. А вы?

– С тех пор… с тех пор, как он начал подделывать улики, – виновато признался мистер Читтервик.

– И когда вы это заметили?

– В тот день, когда мы познакомились с сэром Эрнестом в его саду.

– Так я и думал. Значит, заметили. А что именно вызвало подозрения?

– Ну, до того он говорил, что в саду был только раз и в темноте, – слегка конфузясь, заговорил мистер Читтервик, – но как-то уж очень легко находил дорогу. А потом проломы в живых изгородях были слишком заметны, и следы ног – тоже, и царапины на заборе выглядели чересчур свежо, а ветки – так, будто их только вчера сломали…

– То есть он все подготовил заранее?

Мистер Читтервик кивнул.

– Наверное, после того, как я от него уехал накануне вечером… В точности как заподозрили полицейские.

– А вторая пуля?

Мистер Читтервик покраснел.

– Разве Бэрнс, представитель полиции, не объяснил этого во время суда?

– Вы хотите сказать, он был прав?

– Боюсь, что да.

– По сути дела, – подытожил Фёрз, – он был кругом прав, по каждому пункту. Значит, полицейские раскусили нашего друга как миленького.

– Да, прямо с начала, – невесело подтвердил мистер Читтервик.

Они посмотрели друг другу в глаза – и вдруг одновременно расхохотались.

– Но убедить присяжных оказалось им не под силу? – выговорил сквозь смех Фёрз.

– На нашу удачу – да.

Фёрз отпил красного вина.

– А вы-то каковы, Читтервик? Ну и самообладание! Кто б мог подумать!

– О чем вы?

– Ну как же, разве вы сами не подделали улику? Подделали – и вышли сухим из воды! Эта идея с часами… отличный ход! Трудно было уговорить миссис Палмер подыграть вам?

– Совсем не трудно, – признал мистер Читтервик. – Она ведь и до того уже нам помогла, с той пулей в цветочной клумбе. Это… хм… это уж сам Тодхантер устроил.

– Выстрел в клумбу устроил, вы хотите сказать? Впрочем, нет. Револьвер-то ведь был в полиции.

– Выстрел был настоящий, не сомневайтесь, только сделан гораздо, гораздо раньше. Просто миссис Палмер назвала более позднюю дату. А поскольку пуля свинцовая, она не заржавела, так что уличить свидетельницу в ошибке никто не смог.

– Самое неблаговидное дело – лжесвидетельство.

– Нет-нет! Я уверен, это было вовсе не лжесвидетельство! – шокированный, возразил мистер Читтервик. – Скорее сдвиг памяти… ну, знаете – пресуппозиция…

– Ну да. А эти часы… Полагаю, надпись на крышке – ваших рук дело?

– Нет, миссис Палмер. Мы решили, что рука должна быть женская, с нажимом полегче. Нечего и говорить, что мисс Норвуд никогда не дарила ему часов.

– Само собой. А потом вы спрятали их. Повторюсь: никогда б не подумал, что у вас хватит пороху на такое. Риск был огромный.

– Да, но что ж было делать?! – истово отозвался мистер Читтервик. – Палмер-то невиновен! Меня это ужасало. Я и сейчас считаю, что с них бы сталось на всю жизнь засадить его в тюрьму, отчего нет? А сказать правду он не мог, так же, как и Тодхантер. И представьте только, каково было бы Тодхантеру умирать с мыслью, что его жертва в общем-то напрасна и что Палмер до конца своих дней просидит за решеткой!

– Значит, Тодхантер знал, что Палмер невиновен?

– Ну конечно. Потому-то он так и изводился.

– И знал, кто настоящий убийца?

– Не мог не знать. И, я в этом не сомневаюсь, был восхищен ею.

– Пустой ялик… – задумчиво произнес Фёрз.

– Да, так она попала в сад. Думаю, что в брюках. Если не ошибаюсь, – застенчиво уточнил мистер Читтервик, – брюки в наши дни – обычная принадлежность дамского гардероба.

– Сколько человек знают правду?

– Кроме нас – только трое. Мистер и миссис Палмер, и, конечно…

– Стало быть, Палмер все знал?

– Конечно, с самого начала. Там же была эта, понимаете ли, история с револьвером.

– Вот я всегда знал, что с револьвером дело нечисто. До сих пор уразуметь не могу, зачем Палмер в то утро принес его на квартиру к свояченице.

– Так в то утро он и не приносил! – В порыве откровенности мистер Читтервик потянулся через стол, к собеседнику ближе. – Он принес, но несколькими днями раньше, и сам тогда об этом не знал. Штука в том, видите ли, что миссис Палмер как раз начала страшно нервничать из-за обстоятельств, связанных с мисс Норвуд. Она знала, что муж ее – человек вспыльчивый и импульсивный, и решила от греха подальше убрать револьвер с глаз. Поэтому она позвонила сестре, попросила ту подержать оружие у себя, а потом упаковала его и попросила мужа отнести сверток сестре, сказав ему, что там просто какие-то домашние вещи. Только когда стало известно, что мисс Норвуд застрелили, Палмер бросился искать револьвер и обнаружил, что тот пропал, а услышав, где он, помчался к свояченице.

– Так вот почему он явился туда так рано!

– Ну да. Думаю, он сразу понял, кто застрелил мисс Норвуд. К счастью, он не потерял головы и только просил сестру и мать при всех обстоятельствах стоять на том, что воскресный вечер они безвыходно провели дома. К счастью, следствие им поверило.

– А мистер Тодхантер пытался подменить револьверы, чтобы забрать себе тот, который принес смерть, оставив Фарроуэям, что называется, чистый, – в точности как сказал Бэрнс?

– Именно так, но, конечно, объяснить это Палмеру он не мог. Боюсь, Палмер недооценил Тодхантера, принял его за прилипалу, любителя совать нос в чужие дела. Только ближе к концу до Палмера дошло, к чему клонит наш друг.

– И во время того же визита Тодхантер достиг определенного взаимопонимания с миссис Фарроуэй?

– Несомненно. Больше того, она сама мне об этом сказала. Она-то сразу поняла, что Тодхантер пытается им помочь, но, конечно, не представляла себе, на какие жертвы готов он пойти.

– Как же семья допустила, чтобы Палмер попал под суд?

– Понимаете, никто и подумать не мог, что его признают виновным. А потом он сам на это решился. Понял в конце концов, что причина гибели мисс Норвуд – его собственное неразумное поведение, и, как порядочный человек, принялся всеми силами выгораживать истинную убийцу… любой ценой выгораживать, до конца… Тогда как она, – прибавил мистер Читтервик, – отнюдь не желала, чтобы ее выгораживали. Видимо, нелегко пришлось родным, пока они уговаривали ее молчать. Она все порывалась выступить и рассказать правду. Я… я и сам имел с ней очень непростую беседу.