Московские Сторожевые - Лариса Романовская

— Веня, а с чего ты взял, что мы вообще такими вещами занимаемся? — поинтересовалась я, перебивая хитрые рассуждения Старого.

— Какими?

— Ну собой торговать… — Я ойкнула, но продолжила: — Да еще по расписанию.

Веня сдержанно фыркнул.

— С того, что вы этим занимаетесь, — ответил он.

Я не поверила. Пощечину влеплять, конечно, не стала, но потребовала объяснений. Спицын улыбнулся, вынул из пиджачного кармана Фонину визитку, кратко на нее глянул и заявил:

— Я сейчас все объясню. Простите, господин Гусев, я не знаю, как вас по имени… Господа, прошу прощения, кажется, я подцепил вашу, Савва Севастьянович, манеру выражаться.

— Ничего-ничего, пользуйтесь на здоровье, — кивнул Старый.

— Анатолий, — рубанул Фоня. — Но лучше Рубеж.

— А по настоящему имени?

— Афанасий Макарович, — вновь представился Фоня куда более светским тоном.

— Благодарю. Так вот, если мы обратим внимание на часы нашего многоуважаемого Анатолия… Тьфу, Афанасия Макаровича, то сможем узнать не только московское время, но и массу всего другого интересного. Не так ли?

Афанасий насупился и сдавил воронку полотняной салфетки в кулаках так, что ткань натянулась и слегка затрещала.

— Деньги, значит, нельзя… вы себя презренным металлом предпочитаете марать?

Я охнула. Потому что на Фонины часы никакого внимания не обращала, ну не люблю я этот аксессуар, только рабочие и ношу на дежурствах. Да и сам Афанасий ими не особо хвастался, носил скромно и со вкусом, как простые «Командирские» или то Буре, которое у него имелось во времена службы в охранке. Ну я и думала, что это рядовой механизм, а не швейцарское чудо ручной сборки с каким-то «тублероном» или вроде того. Была бы это машина или, там, ну я не знаю, меха какие-нибудь, хоть кожаный портфель, хоть что-то другое, ну… может, я бы что и заметила. А так…

— Это наградные, — буркнул Афанасий.

Старый поморщился так незаметно, что я поняла — простой головомойкой, как тогда с Жекой, дело не обойдется.

Интересно, кому и что Афанасий сделал? Он же… ну Смотровой, ну на двух участках, ну в клубе вышибалой работает, следит, чтобы там никаких кокаинистов и прочих зельеварщиков не было… Если он что-то кому-то и сделал внепланово, так только хорошее…

— Вы, Вениамин, как всегда, путаете Божий дар с яичницей, а зеленое с квадратным, — отчеканил Старый. — Между благодарностью от чистого сердца и покупкой услуг существует не две, а примерно восемь разниц. Могу перечислить…

Фух… Мы все слегка выдохнули, а Фоня даже полыхнул щеками: понял, что шкуру с него сдерут, но не прилюдно, а кулуарно, вдали от мирских глаз. Сейчас Старому надо нас всех… как же это теперь называется у мирских? А отмазать.

Венечка от такой любезности почему-то отказался.

— В общем и целом, Вениамин Васильевич, я хочу сказать вам следующее. Хоть слухи о нашей коррумпированности, мягко говоря, преувеличены, отрицать факт ее существования я не буду, — скромно признался Старый. А я как-то ни к селу ни к городу вспомнила, как легко Савва Севастьяныч в свое время из обладателя комнатушки в Гнездниковском стал владельцем всей полнокровной квартиры. И как я сама… ой, ладно, смолчу пока. В общем, зарвались мы все…

— …и отрицать ваше право на компенсацию я тоже не могу.

Я нахмурилась: сейчас речь шла о той самой дозе вмешательства, которая досталась мальчику Венечке по моему недосмотру.

— …ни ваше, ни Софьи Юрьевны. Там, насколько я понимаю, была ошибка в расчетах?

Из всех присутствовавших за нашим столом на моей фальшивой свадьбе гуляла я одна. Жека с Сеней хоть и рядом, в паре шагов, а себя не выдают. Выходит, что отвечать мне:

— Там был форс-мажор, Савва Севастъяныч. В Контр… в документах это оговаривается.

Веня смотрел на меня почти ласково, но при этом растерянно. Мальчик мальчиком, честное слово. Я даже как-то сразу поняла, что Дуська в свое время в неопытном Гуне углядела. Как интересно, однако. И, значит, у него, у Вени, с Соней исключительно товарищеские, деловые отношения. Хм… А ничего так, что этот чудо-мальчик мою родную Дорку погубил? Или это все-таки не он, а?

Я снова перебила Старого:

— Pardonnez-moi, но… А взрывы, там… и все остальное. Это что было? Акция запугивания?

— Ага, пресс-релиз, — непонятно согласилась Соня.

— Демонстрация военной техники на Красной площади… — бормотнул пристыженный Афанасий.

Я на него шикнула и спросила напрямую:

— И Дору вы тоже… чтобы продемонстрировать, убили?

— Леночка, да они даже не знают, что ее Дорой звали, — Зина придержала меня за локоть.

Спицын сидел прямо, крутил пухлыми губами веточку петрушки от давно остывшего мяса. Как луговую травинку, честное слово. Тогда, в НИИ, когда он к маме приходил и в библиотеке отсиживался, он ведь тоже все время что-нибудь жевал. Коржики из нашего буфета. Такие… в сахарной пудре.

— Да это все Веня, идиот… нервы у него не выдержали. Я свою ведьму искала, думала свихнусь, пока найду. Эту вашу мамашку обрабатывала до посинения, все само в руки шло, а он взял и проводника грохнул, — с досадой сообщила Соня. Можно подумать, что речь шла о каких-то служебных интригах, назначении на новую должность или даже графике отпусков.

— Какую мамашку? — вцепилась в непонятное Зинаида, а Старый тонко, по-утиному, крякнул.

— Огоньку не найдется? — К нам подчалил зыбкий интеллигент из-за соседского, одноклассничьего, стола. У них там дым валил из всех ушей и пепельниц, но он, смешной, почему-то обращался к нам. Не то заскучал малость среди напыщенных фраз, не то просто хотел высказаться о наболевшем и оттого обрушил на прикурившего ему Афоню трогательный в своем алкогольном откровении монолог.

— Какую-какую… сумасшедшую. Обо всем уже с ней договорились, с этой вашей, которая картавая, из подъезда выхожу, к ее машине идем. Тут Венька из сугроба на меня прыгает, я чуть не описалась…

— Понимаю, — сочувственно кивнула я. С настоящим сочувствием, честное слово.

— Я на асфальте, осколки сверху, дым столбом…

— Я же тебя прикрыл, — укоризненно заметил Веня.

— А ту тетку вместе с машиной грохнул… Ну чего она тебе сделала? — надула губы Соня. Можно подумать, что Спицын — ее старший брат, который из вредности сломал любимую игрушку. Даже нет, не любимую — из-за любимой не так переживают, — а просто куклу. Одну из многих.

— А это, — неожиданно вмешался топтавшийся возле Афони «педагог», — Веньчик себя так проверял: сумеет он своими руками ведьму убить или нет.

Где-то на барной стойке загрохотал кофейный аппарат, запрыгал шейкер, нож с чпоканьем расчленил лимон на дольки. Клацнул колокольчик у входных дверей. За соседним столиком переливалась звоном мелодия Жекиного мобильника. В руках у Сони очень громко вжикнула зажигалка.