Парижское танго - Ксавьера Холландер

Это было ужасно, и Терри явно страдал от комплексанеполноценности. Я знала, что нужно быть дипломаткой, потому что он легкораним. Но как вести себя с тем, кто вызывает отвращение? Я прикинула, что еслизаговорить о его личной жизни, это сделает беседу нейтральной и спасет меня отвынужденного отказа ему.

Выяснилось, что он в последнее время стал баловатьсянаркотиками и именно это послужило причиной того, что кожа его была в такомбедственном состоянии. И физически он так плохо выглядел именно поэтому.

– Конечно, это не пришлось по нраву моимпредкам, – сказал Терри, чьи прекрасные глаза, так разяще отличающиеся оттела, рассказали мне больше о его трагедии, чем любые слова. – Они видели,как я качусь вниз, и все время ждали чего-то непоправимо страшного. Они следилиза мной, как цепные собаки, и я знал, что они думают. Это дошло до меня,поверьте. Поэтому я такой нервный и…

Я попыталась вдохнуть в него уверенность и сказала, что онвновь обретет самоуважение и физическую форму, если откажется от наркотиков,выйдет в свет и наладит свою жизнь. Я даже деликатно намекнула, что он смог быразрешить свои физические проблемы с помощью медицинских консультаций. Думаю,что это помогло.

Я спросила, как они провели вчерашний вечер.

– Мы последовали вашему совету. Одна гостиницапоказалась нам хорошей и дешевой. Поэтому мы выпили в баре и завалились спать.

– А где Марти? – как бы между прочим спросила я.

– Он спит. Мы гуляли до ночи, явились поздно и емупришлось использовать все свое обаяние, чтобы получить комнату в отеле. Правда,это просто каморка. Но за десять долларов в сутки за двоих! Я не могупожаловаться… тем более, что гостиница находится прямо напротив отеля «Хилтон».

– О'кей, – сказала я, – я не против. Чем жевы занимались вчера, если Марти спит до сих пор?

– Да ничем. В самом деле. Он избалован и любит поспать.Не думаю, что он вылезет из своей берлоги и сегодня. Я сказал, что собираюсьувидеться с вами, он только приоткрыл один глаз и хрюкнул. И пожелал мне удачи.

Терри замолк на минутку, а затем спросил:

– А почему вы проявляете такой интерес к Марти?

– Послушай, Терри, не возникай. Вы мне оба нравитесь. Япросто спросила, что произошло. Знаешь, может быть, мы соберемся сегодня вместеи пообедаем? Может быть, ты заставишь Марти позвонить мне, когда он проснется?

Со звуком, который выражал явное недовольство, Террисогласился и отправился в гостиницу.

Я вздремнула и помылась в ванне. Когда раздался телефонныйзвонок, было семь часов вечера,

– Привет! – это был Марти. Один звук его голосапривел меня в волнение.

– Привет, Марти. Что с тобой случилось?

– Я устал до изнеможения вчера и решил выспаться, чтобынабраться энергии. Может быть, она мне понадобится сегодня вечером.

– А для чего?

– У меня на этот счет нет никаких идей. Но, возможно,мне повезет.

Мы болтали подобным образом несколько минут, сексуальновозбуждая друг друга без упоминания самого главного. Затем мы договорилисьвстретиться в уютном маленьком ресторанчике, когда-то рекомендованном мне.

Хотя в оплаченные мною услуги отеля и было включенодвухразовое питание в ресторане, мне не очень-то хотелось есть там в первыйдень пребывания в городе.

Терри, как оказалось, получил сильные солнечные ожоги, покамы беседовали у бассейна, и испытывал сильные боли. Вот поэтому, кончивобедать, мы остались вдвоем – Марти и я. Он выглядел великолепно в клетчатыхбрюках, узконосых ботинках и ослепительно белой рубашке. Он как будто вышел из«Великого Гэтсби». Только одно портило этот образ. Как и в самолете, он жевалрезинку. Пришлось выступить на этот раз в роли любящей мамы.

– Довольно, Марти, – сказала я, протягивая к немуруку. – Отдай мне жвачку. Ты жуешь эту проклятую дрянь с открытым ртом, аэто в обычае янки и губит твой образ славного и хорошего паренька.

Именно так он и выглядел – пареньком – когда вытащил изо ртажвачку и бросил ее в урну. А я отправилась на вечернюю прогулку по городу всопровождении спутника, который смотрелся в десять раз лучше без активнодвигающейся челюсти.

После обеда в фешенебельном ресторане «Карлос и Чарли» мыпошли путешествовать по дискотекам Акапулько – таким заведениям, как«Бокаччио», «Армандос Ле Клуб», где я встретила дюжину знакомых мне поНью-Йорку людей. Было приятно очутиться среди старых приятелей, я целовала иобнимала их, а Марти ожидал меня.

Наконец мы добрались до танцевального зала и танцевали тамна протяжении нескольких часов. Иногда Марти был неловок и наступал на ноги, ноон компенсировал свою неуклюжесть нежностью. В конце концов, ему было всегодевятнадцать лет, и его юность заставляла чувствовать себя гораздо моложе, чемя была на самом деле. Это чудесно.

Его крепкое, загорелое тело прижималось ко мне, и я моглавидеть курчавые волосы на его груди, выбивающиеся из выреза открытой рубашки. Ячувствовала себя способной на большие подвиги.

По дороге в гостиницу я договорилась с Марти, что проберемсяко мне в номер так, чтобы портье у стойки не заметил нас. Уже в номере мырасслабились и стали тихо разговаривать.

– Как ты провел сегодняшний день? – спросила яего.

– В основном, спал.

– Почему? Что же было такого сногсшибательногонакануне?

– А мы были в борделе под названием «Каса Ребекка».

– Ага, – сказала я, – так и думала.

– По дороге в город мы спросили у таксиста, есть ли тамувеселительные заведения. Он сказал, что есть, и все они находятся подконтролем правительства. Два из них были безопасны, а в остальных отсутствоваломедицинское наблюдение. Эти два безопасных заведения назывались «Каса Ребекка»и «Каса Элизия».

– Почему же Терри скрыл от меня все это? –спросила я. – Он сказал, что вы просто опрокинули несколько стаканчиков изавалились спать. Почему он солгал? В чем дело?

– Неужели ты не видишь, что Терри обожает тебя? –со смехом спросил Марти. – Он хочет ходить за тобой, как щенок. Самоестрашное для него – обидеть тебя, а он считает, что посещение публичного домаогорчило бы тебя.

– Это никак не может огорчить. Никоим образом. На самомделе мне хотелось бы узнать все об этом… сходить туда самой и увидеть всесвоими глазами.

– Ну, в таком случае, мне, наверное, следует прихватитьтебя в следующий раз.