Никогда не называй это любовью - Дороти Иден

Спустя несколько секунд Кэтрин очень спокойно спросила:

– Она даже не выйдет попрощаться?

– Нет, она выйдет. Конечно! Просто она боится…

– Скажи ей, что бояться не надо. Передай, я не стану отговаривать ее от того, что ей нравится. Ее желания – это ее дело. Так и скажи. Кстати, а как ты, Нора?

Нора просияла сквозь слезы.

– О, меня не волнуют эти вечеринки и званые обеды. Тетя Анна сказала, что я неудачница и вообще никогда не буду иметь успех в свете. А я хочу только одного – быть дома с тобой и малышками.

Нора подобрала юбки и устремилась обратно в дом. Спустя несколько минут она появилась вместе с Кармен, которая сейчас, забыв о своих опасениях, бросилась в объятия матери.

– Мамочка, а ты правда не возражаешь, чтобы я осталась? Это ведь только для того, чтобы Джералд не обиделся. Он говорит, что я хорошая сестра, а у него есть приятель…

– Я все прекрасно понимаю, дорогая. Но передай Джералду, что мне бы хотелось, чтобы он как-нибудь приехал ко мне, когда будет свободен от занятий и светской жизни.

– Да, мамочка, обязательно! Он часто говорит о тебе.

– Хорошо? – пришлось спросить ей.

Кармен заколебалась, потом неохотно ответила:

– Ему только не нравится мистер Парнелл.

Кэтрин прикусила губу, которая задрожала от боли. Кэбмен повернулся и сердито дал понять, что лошадь замерзла. Ну сколько еще можно ждать?

Кэтрин ответила, что они могут ехать, и помахала на прощание Кармен, оставшейся стоять на улице. Кэтрин подумала, что ее поездка оказалась одновременно и небесполезной, и неудачной. Можно сказать, никакой. Но это было начало. Теперь она сможет со спокойной душой оставить малюток на попечение Норы, совещаться со своим поверенным, мистером Джорджем Льюисом, и, когда наступит время, часто ездить в Лондон.

«Вилли и Анна?» – подумала она, и снова лицо ее помрачнело. Теперь никак нельзя расслабляться, давать волю чувствам. Ей придется использовать каждый козырь, который есть у нее на руках.

Они детально изучали дело всякий раз, когда Чарлз возвращался из Ирландии. Кэтрин собрала все доказательства, которые посоветовал ей раздобыть мистер Льюис: доказательства жестокости Вилли, его молчаливое согласие на то, чтобы Кэтрин и Чарлз были вместе, его требования вознаграждения и на всякий случай, если этого окажется недостаточным, – доказательства любовных связей Вилли с другими женщинами. У нее имелся список имен этих женщин, и все были готовы выступить свидетельницами. В том числе и ее сестра Анна.

Кэтрин больше не волновали мысли о том, что подумают или скажут о ней ее родственники. Разве они беспокоились о ней, когда устроили затянувшийся судебный процесс касательно завещания тетушки Бен? Тогда они обвиняли ее во всех смертных грехах – в предательстве, лжи, алчности. Они превратили ее беззаветную любовь к тетушке в отвратительный продуманный план с целью завладеть ее состоянием. Так какое же значение имела теперь ее супружеская неверность?

Никто из ее родственников никогда не задумывался об ее истинных чувствах. Никто из них даже не подумал назвать ее поведение преданностью. Для них ее душа была черна. К примеру, разве они взволновались бы, услышав, что она умирает с голоду?

Однако она не поверила своим ушам, узнав, что Чарлз тоже настроен против нее. Или ей просто показалось? Ибо, несмотря на советы мистера Льюиса, Чарлз сначала позволил ему оповестить о деле сэра Фрэнка Локвуда, а потом заявил, что намерен отозвать свое возражение по иску, и сказал, что Кэтрин обязана поступить так же.

А дело должно было слушаться через неделю.

Кэтрин решила, что долгие месяцы нервного напряжения, наверное, помутили рассудок Чарлза.

– Как же ты мог сделать такое? Ты же уверял всех, что если только будут известны все факты по делу, то тебя не обвинят.

– Мой народ никогда не будет против меня, что бы ни случилось. Англичане же… – Он пожал плечами. – Пусть думают, что им угодно. Это меня совершенно не волнует.

– Но Чарлз! – Она не знала, как ей справиться с этой новой проблемой. – Ты только представь, что они поверят Вилли! А именно это им и останется, если мы промолчим. Ты будешь уничтожен!

Он отрицательно покачал головой, словно не слышал ее слов.

– Нет, капитану О'Ши никто не поверит. Они помнят его как человека, высмеивающего их манеры и одежду и отказавшегося следовать политике партии. Они предпочтут симпатизировать мне, а не ему.

– Как и не мне, его жене, – прошептала Кэтрин. – Ведь для них я – Китти О'Ши. Они никак не дождутся случая забросать меня камнями. Ты слишком доверяешь им. Что ты скажешь насчет Тима Хили, который сегодня бурно приветствует тебя, а завтра готов облить тебя грязью? Или насчет Майкла Давитта, который практически стал монахом? А насчет Секстона и Джастина Маккарти?.. Насчет полковника Ноулана? И уж конечно, ты не должен забывать о голосе святой католической церкви!

– Кэт, мне не нравится, когда ты такая.

Она в отчаянии закрыла лицо ладонями.

– Какая? На кого я похожа? Опять на сварливую старуху?

Его нежный голос немного успокоил ее.

– Нет. Ты просто сбита с толку и выглядишь сейчас как женщина, какой ты никогда не была. – Внезапно он заключил ее в объятия, уткнувшись лицом в ее волосы. – Пусть Вилли поступает как хочет. Пусть! Пусть будет развод! Я боюсь только того, что могло бы остановить его, даже теперь, когда уже поздно. Да какое имеет значение, что будут о нас говорить? Вместе мы смело встретим все напасти. И ты наконец станешь моей женой. Неужели это не стоит того, чтобы промолчать?

Она отстранилась, чтобы получше разглядеть его лицо. Оно было усталым и почти прозрачным. Она так измучилась в поисках необходимых доказательств, чтобы ими защищаться на суде, что не заметила, насколько похудел и осунулся за это время Чарлз. Хватит ли у него сил выстоять перед тем, что ожидает их впереди?

– Я считаю, что это стоит того, – наконец проговорила она. – Но принесет ли это пользу, если тебе придется отказаться от Ирландии?

– Ты решительно недооцениваешь свое значение в моей жизни, – сказал он, лукаво улыбаясь. – И мое значение для ирландского народа. Что ж, должен сказать тебе, Кэт, что я настроен достаточно оптимистически и считаю, что мы вынесем все это. Только ты обещаешь забрать свое возражение по иску?

– А я должна это делать?

– Мне стало известно, что ты втянула в это дело даже свою сестру.

Кэтрин вызывающе вскинула голову.

– Она не заслуживает лучшей доли! Ты знаешь, что я прибегну ко всему, лишь бы защитить тебя.

– Я возражаю против того, чтобы меня защищали подобным образом. Поскольку это не пойдет на пользу ни тебе, ни мне. Зачем позорить других людей?

– Но Вилли опозорит нас! Ты хочешь дождаться, чтобы он начал давать показания?