Выбор воина - Алексей Витковский

Самый молодой из всадников, на вид лет четырнадцати, сурово хмурил густые брови. Голова его была обрита наголо, и лишь посередине ее, на самом темени, оставлен длинный светло-русый чуб. Юноша сжимал в побелевшем кулаке поводья, и видно было, что ему не терпится броситься в бой. Наконец он не выдержал, бросил одному из своих спутников, могучему воину с длинными синими усами:

– Ну что, Асмунд, долго еще ждать будем? «Копченые» того и гляди на приступ пойдут!

Тот чуть привстал на стременах, окинул взглядом окружающее.

– Почти все готово, княже! Свенельдовы гридни – в той роще, что по-над берегом. Громова сотня – на месте. Надо дождаться еще и черниговского воеводу. Его дружина на тот берег выйти должна. Как печенеги ее увидят, так и начнем.

– Добро! – Юный князь подхватил привешенный к луке седла шлем, ловко надел его и застегнул подбородочный ремень. – Ужо хан Бала пожалеет о своем набеге да нарушении клятвы!

Великан Асмунд коротко кивнул.

– Встречались мы с Балой запрошлым летом. Он тогда тоже хотел клятву нарушить, Поросье[114]пограбить, да мы в Тьмутаракань шли. Переняли.

Теперь хан решил взять свое. Не вовремя… И ко времени! Сейчас у него всего тысяча всадников. Русов – не меньше. Заранее узнали они о набеге, изготовились…

«Не пощажу! – подумал князь. – Надолго запомнит меня степь!» Его острые молодые глаза различили на другом берегу реки движение. Он привстал в седле, вгляделся. Из рощи, что длинным языком обтекала излучину Семи, выкатывалась конная черниговская дружина. Пора!

Меч белорыбицей вынырнул из ножен. Лесистый гребень холма вдруг вспенился железною стеной дружины. Знакомое уже чувство наполнило жилы, вскипело боевой яростью. Юный князь послал коня вперед, и тот с места поднялся в галоп. Асмунд и гридни не отставали.

– Бей! – пронеслось над полем. – Бей!!!

Когда русы с грохотом и ревом выплеснулись из леса, печенеги не растерялись, хоть и отвлекла их взоры рать на другом берегу. Быстрые степные всадники сразу сообразили, откуда грозит опасность, сбились вместе и, завывая, ринулись через поле навстречу русам, на ходу метко стреляя из луков. Отчего ж не подраться – славян явно меньше!

Хан, взлетев на пригорок, придержал коня. Два воинства сшиблись посреди поля с гиком, визгом и ревом. Пыль взвивалась клубами, закрывая сражающихся. «Кто эти безумцы? – думал хан. – Неужто люди хакана русов? Откуда?» Он не особенно беспокоился. Врагов меньше. Отряд на том берегу не опасен. Разве что придется отступать в степь, и вот тогда русы могут перенять пути. Но пока на это не похоже. Его воинов больше, и еще не все участвуют в битве. Русы храбры, но глупы. Сам бы он на их месте сделал совсем не так… Хана Балу беспокоило другое. Враги слишком быстро узнали о набеге. Это неправильно! Или у них очень хорошие лазутчики в степи, или кто-то предал его… Но этого не могло быть! Какой же степняк предаст свой род?

Позади раздался топот копыт. Хан быстро обернулся, и его сабля с шипением покинула ножны. Нет, это свой! Подлетевший всадник на полном скаку осадил коня. Тот гневно заржал. Но гонец не обратил внимания.

– Великий хан! Русы!

Бала презрительно поморщился.

– Вижу!

– Не здесь! – Лицо вестника даже сквозь пыль показалось бледным. – Там!

Хан посмотрел в ту сторону, куда указывал гонец, и увидел…

«Проклятье!» Вдоль высокого берега реки стремительно неслась вторая волна русов. Их было не меньше трех сотен, и они явно нацелились зайти в тыл левому крылу печенегов и отсечь их от горящего города. Хан сплюнул наземь. «Они все же хитрее, чем я думал!» Он сделал знак, и к нему подлетел один из телохранителей.

– К Арваху, живо! Четыре полные сотни сюда! Да передай остальным: пусть прекратят грабить и соберутся у крепости! Славяне могут уйти, а я без полона в степь не вернусь!

Воин кивнул и умчался исполнять приказ. Хан огляделся. Битва в поле не прекращалась, русы даже потеснили его воинов. Ну ничего. Бала оглянулся на тот отряд врагов, что заходил с тыла. Сейчас они откроют свой бок, и Арвах… Точно! Русы, сверкая железом доспехов, обтекли пылающие дома с краю и галопом неслись к месту битвы. А сотни Арваха уже выезжали им наперерез, на ходу натягивая свои смертоносные луки. Враги заметили их, но поздно! Строй русов рассыпался… Но и Арваховы всадники вдруг прянули в стороны, закружились. Что происходит?! Хан привстал на стременах, пытаясь разглядеть…

Черное ругательство сорвалось с его губ. Это ловушка! Еще один отряд русов ударил Арваху в тыл, а ворота небольшой крепости распахнулись, и оттуда выплеснулась железная волна! Те степняки, что еще оставались среди домов, были перебиты в мгновение ока. Всадники Арваха брызгами разлетелись по всему полю, спасаясь от настигающих их врагов. Но те были повсюду. Часть русов ударила в тыл сражающимся в поле, а не меньше двух сотен уже мчались к небольшому холму, на котором находился сам хан с горсткой телохранителей.

Бала все понял. Небо отвернулось от него! И ведь его предупреждали! Когда в схватке с русом погиб его лучший поединщик, хан благоразумно отказался от битвы и отвел войско. Но видимо, предупреждение богов касалось не только того раза…

Однако хан, видя, как погибают верные воины, не потерял головы. Наоборот, именно в этот миг он увидел единственный путь к спасению. Конечно, гибнущему войску уже не помочь! Но русы так увлеченно преследовали его людей, что разорвали кольцо, открыв дорогу самому Бале! А где есть хан, там и новое войско! В его народе еще много бойцов. Бала отомстит!

– За мной! – проревел он и ринулся вниз с холма, увлекая за собой сотню телохранителей. И успел в самый последний миг…

Я не смею больше молиться,

Я забыл слова литаний.

Надо мною грозящая птица,

И глаза у нее – огни.

Вот я слышу сдержанный клекот,

Словно звон истлевших цимбал,

Словно моря дальнего рокот,

Моря, бьющего в груди скал.

Николай Гумилев

А вниз по Десне шли корабли. Крутобокий купеческий насад и две больших боевых лодьи. Всего в них находилось почти две сотни человек – в основном воины. Но некоторые из них везли с собой семьи. Правда, таких было немного. В большинстве своем варяги были молоды и семьями обзавестись не успели, рассчитывая это сделать на Полудне. Иные же, наоборот, оставили своих домашних в Белоозере, намереваясь перевезти их к себе, как только сами обустроятся на новом месте. Однако их вождь не побоялся взять с собою молодую жену и пятимесячного сына. А может, он просто не хотел с ними расставаться…

Корабли бодро бежали вниз по течению широкой судоходной реки, останавливаясь на ночь в частых приречных селениях и городках. Совсем недавно они миновали Дебрянск,[115]затем – Трубчевск. Крутые, поросшие дремучими лесами берега Десны быстро уплывали назад. Вечерело. Савинов сидел на палубе возле навеса, под которым была раскинута небольшая палатка для Ярины с маленьким Храбром, и занимался заточкой мечей. Жена полулежала рядом с ним на толстой медвежьей шкуре и задумчиво смотрела на проплывающий мимо песчаный откос берега. Храбр, только что возившийся и гукавший у нее на руках, замер, завороженно глядя на полированный клинок отцовского меча. Потом протянул ручку с крохотными пальчиками, словно говоря: «Дай!» Сашка улыбнулся, а сидевший поодаль Твёрд произнес со значением: