Потерянные девушки Рима - Донато Карризи

Двери открылись: перед ним простирался длинный коридор. Он огляделся, охранников нигде не было видно. Это сразу показалось странным. Сориентировался по номерам на дверях и направился к комнате 303. Завернул за угол, прошел с десяток метров и очутился перед нужной дверью. Никто не охранял ее, это тоже показалось аномалией. Может, охранники внутри, вместе с Гояшем. На электронном замке горело табло «Не беспокоить». Маркус, не зная, что предпринять, постучал. Секунд через двадцать женский голос спросил, кто там.

– Охранная служба отеля. Прошу прощения за беспокойство, но в вашем номере сработали датчики дыма.

Щелкнул замок, дверь отворилась. К своему великому удивлению, Маркус увидел перед собой светловолосую девчурку лет четырнадцати, не больше. Полуголая, обернутая в простыню, с затуманенным наркотиками взглядом.

– Я выкурила сигарету, не думала, что это так страшно, – начала она оправдываться.

– Страшного ничего нет, но я должен проверить. – Не дожидаясь приглашения, Маркус отодвинул ее от двери и вошел.

Это был номер люкс. Сначала – гостиная с темным паркетом на полу. Телевизор с гигантским плазменным экраном, передвижной бар. В углу громоздились коробки с подарками. Маркус огляделся, – похоже, кроме девушки, тут никого не было.

– Синьор Гояш здесь?

– Он в ванной, если хотите, я его позову.

Маркус, будто не слыша, направился в соседнюю комнату.

Девушка побежала за ним, возмущенная, позабыв закрыть дверь:

– Эй, куда это вы?

Огромная неприбранная постель. На столике – зеркало с дорожками кокаина и свернутая банкнота. Телевизор был включен на полную громкость, на экране мелькали музыкальные клипы.

– Уходите сейчас же, – разозлилась девчонка.

Маркус прикрыл ей рот рукою и схватил так, чтобы она поняла – возмущаться бесполезно. Девушка вроде бы затихла, явно перепуганная. Маркус подошел к двери ванной и показал на нее. Девушка закивала. Гояш был там, внутри. Из-за орущего телевизора он не мог слышать, что происходит за дверью.

– У него есть оружие?

Девчонка замотала головой. Маркус понял, что именно из-за этой несовершеннолетней старый делец-болгарин отделался от своей свиты. Подарочек на день рождения в виде секса и коки перед большими торжествами.

Он уже хотел выпроводить девчонку, но тут обернулся и увидел на пороге номера Камиллу Рокку. У ее ног лежала разорванная подарочная упаковка. В руках был пистолет. В глазах – темное пламя ненависти.

Маркус инстинктивно протянул руку, будто пытаясь ее остановить. Девчонка испустила вопль, который затерялся среди оглушительных аккордов рока. Маркус отпихнул ее, и малолетка, насмерть перепуганная, забилась в постель.

Камилла глубоко дышала, собираясь с духом:

– Астор Гояш?

Очевидно, она ожидала встретиться с семидесятилетним стариком.

Маркус, стараясь сохранять спокойствие, пытался привести ее в разум:

– Мне известна твоя история, но таким образом ты ничего не решишь.

Женщина заметила, что из-под двери ванной пробивается свет.

– Кто там внутри? – Она наставила на дверь пистолет.

Маркус знал, что, как только дверь откроется, женщина выстрелит.

– Послушай меня. Подумай о другом твоем малыше. Как его зовут? – Он пытался выгадать время, отвлечь ее, зародить в ней нерешимость, хотя бы колебания. Но Камилла не отвечала, не сводила глаз с двери. Маркус попробовал еще раз: – Подумай о муже. Не можешь же и ты их бросить.

На глаза Камиллы навернулись первые слезы.

– Филиппо был такой ласковый.

Маркус решил не щадить ее:

– Как ты думаешь, что случится, когда ты спустишь курок? Как, по-твоему, ты будешь после этого себя чувствовать? Я тебе скажу: ничего не изменится, все останется так же, как сейчас. Ты не почувствуешь никакого облегчения. Станет только еще труднее. И чего ты добьешься?

– Нет другого способа восстановить справедливость.

Маркус знал, что женщина права. Не было никаких доказательств, ничто не связывало Астора Гояша и Альберто Канестрари с Филиппо. Единственную улику – кость, которую Маркус нашел в клинике, забрали люди болгарина.

– Справедливости не бывает, – изрек он твердо, но с состраданием, в котором таилась толика отрешенности, ибо священник понимал, что не сможет помешать свершиться худшему. – Месть – не единственное, что остается тебе.

Он узнавал этот взгляд: так же глядел Раффаэле Альтьери перед тем, как застрелить отца, которого всегда подозревал. Та же решимость владела Пьетро Дзини, когда он казнил Федерико Нони вместо того, чтобы выдать его полиции. Так что и в этот раз все бесполезно, дверь ванной откроется, и Камилла выстрелит.

Они увидели, как опускается дверная ручка. Свет в ванной погас, дверь распахнулась. Девчонка на постели завизжала. Цель появилась в дверном проеме. Человек в белоснежном халате взглянул на дуло пистолета с каким-то недоумением, и его ледяной взгляд мгновенно растаял. Но то не был семидесятилетний старик.

Это был мальчик пятнадцати лет.

Все были одинаково смущены и растеряны. Маркус глядел на Камиллу, а та глаз не сводила с парня.

– Где Астор Гояш?

Мальчишка пропищал что-то неразборчивое.

– Где Астор Гояш? – Камилла направила на него пистолет.

Мальчишка отвечал:

– Это я.

– Нет, это не ты, – отмахнулась женщина, словно не желая верить очевидному.

– Ну, тогда… может, мой дед… Наверху празднуют мой день рождения, он сейчас там.

Камилла осознала свою ошибку и покачнулась. Маркус воспользовался этим, быстро подошел к ней, положил руку на пистолет и медленно пригнул его к полу. Угасший взгляд женщины тоже потупился.

– Пойдем отсюда, – сказал Маркус. – Здесь больше нечего делать. Не хочешь же ты убить мальчика только потому, что его дед по какой-то неясной причине замешан в гибели твоего сына? Это уже не месть, а ненужная жестокость. И я знаю, что ты на такое не способна.

Камилла задумалась. Она уже почти послушалась, но вдруг замерла. Она что-то заметила.

Маркус проследил за ее взглядом и увидел, что она опять пристально смотрит на мальчика. Глаз не сводит с того места, где расходится ворот халата, открывая грудь. Она подошла ближе, а парень попятился, уперся спиной в стену. Камилла бережно развела в стороны махровую ткань, обнажая длинный шрам вдоль грудины.

* * *

Маркус вздрогнул, надолго затаил дыхание. Боже мой, что они натворили.

Три года назад внук Астора Гояша был ровесником Филиппо Рокки. Альберто Канестрари был хирургом. Он убил по заказу, чтобы заполучить сердце.